Всеблагое электричество
Шрифт:
Нашли, конечно. Деньги подчас творят настоящие чудеса.
В дождливую погоду китайский квартал выглядел еще неприглядней, чем в ясные дни. Пусть на улицах стало чуть меньше попрошаек и не так сильно воняло запахом подгорелой еды, но тротуары залило водой и всюду плавали нечистоты. И никаких шествий, фонариков, рикш, боя барабанов и толп любителей поразвлечься в местных борделях и притонах. Район превратился в грязную тень самого себя.
Впрочем, насчет попрошаек я несколько поторопился — стоило
— Убирайтесь! — раздраженно рявкнул Рамон и зашагал к лапшичной.
Я поспешил следом и тихонько рассмеялся:
— Не давай воли страхам, приятель.
— Пошел ты! — выругался крепыш, распахнул дверь и скрылся в закусочной. Вскоре он вышел обратно, вслед за ним появился пропахший запахом немудреной стряпни констебль, старший в наряде.
— Ну? — хмуро глянул он на нас. — Что еще?
Рамон сунул ему бумажный сверток. Констебль какое-то время рассматривал иероглифы и даже отошел к окну, потом вернул обрывок Рамону и прямо заявил:
— Там с вами разговаривать не станут.
— Сколько? — спросил я.
— Это притон Красных Драконов, — покачал головой полицейский. — Действуйте на свой страх и риск, нам здесь еще работать.
— А просто проводить? — уточнил Рамон.
Констебль задумался, потом кивнул и скрылся в лапшичной. Пару минут спустя на улицу вышел его подчиненный-китаец.
— Двадцать франков! — с ходу заявил узкоглазый.
— Десять, — протянул я ему мятую банкноту.
Китаец от денег отказываться не стал, но выдвинул встречное предложение:
— И пять на месте.
— Веди, — согласился я.
Округу все сильнее затягивал туман, стоило свернуть с оживленной улицы, и звуки немедленно смолкли, остался лишь плеск воды под ногами да чавканье грязи. Временами даже начинало казаться, будто мы шагаем по рисовому полю, главное было не приглядываться, ведь иной раз в лужах попадались вещи совсем уж отвратительные. Лично я не хотел знать, на чем скользят подошвы сапог.
Впрочем, мне было не до того — пока плутали в лабиринте узеньких улочек, не оставляло чувство, будто кто-то крадется за нами, подглядывает из-за угла, следит, перепрыгивая с крыши на крышу. Вспомнилась лиса-оборотень, сделалось окончательно не по себе.
Я расстегнул ремешок кобуры «Рот-Штейра», затем переложил «Цербер» в карман плаща и собрался было снять с предохранителя убранный в портфель маузер, но тут мы вышли к двухэтажному домику с броской вывеской, на которой перемежались непонятными иероглифами многочисленные красные драконы.
Провожатый немедленно протянул руку и потребовал:
— Пять франков!
Я оперся на трость, повернулся к Рамону и спросил:
— Что скажешь?
Крепыш присмотрелся к обрывку свертка и кивнул:
— Похоже на то.
— Пять франков! — повторил китаец, заметно нервничая. Находиться здесь дольше необходимого
Я достал бумажник, но прежде чем расплатиться, на всякий случай уточнил у напарника:
— Обратно дорогу найдем?
— Найдем, — уверенно подтвердил Рамон.
Китаец выхватил пятерку и в один миг растворился в темноте, словно его и не было с нами вовсе.
— Смотри, — предупредил я приятеля, — если заблудимся, я тебе этого не прощу.
— Меня больше другое беспокоит, — хмыкнул Рамон, скинул винчестер с плеча и направился к опиумному притону.
Я вздохнул и поспешил следом.
Разговор и в самом деле обещал выйти не из легких. Китайский квартал, опиумный притон, территория триады — и два назойливых чужака с вопросами. Взрывоопасная смесь, даже без учета винчестера.
Именно из-за винчестера в руках Рамона я прошел в притон первым. Склонился, шагнув в низенькую дверь, спокойно выпрямился и оглядел задымленное помещение. Многочисленные загородки из циновок сбивали с толку, не позволяя оценить истинные размеры комнаты, этому же мешало скудное освещение — единственная керосиновая лампа горела над столом, за которым играли в маджонг полдюжины изукрашенных татуировками китайцев.
Один из игроков оглянулся на шум распахнувшейся двери и присвистнул:
— Фараоны пожаловали!
Когда от игры оторвались остальные, я попросил Рамона:
— Покажи.
Крепыш с опущенным к полу винчестером спокойно подошел к столу, выложил на его край обнаруженную в мусорном ведре бумажку с иероглифом и отступил обратно.
— Просто чтобы избежать недопонимания, — улыбнулся я, улыбкой маскируя нервозность, — это был ваш товар?
— Что, если так? — отозвался узкоглазый, который привлек к нам внимание остальных.
— Аарон Малк, иудей с красным родимым пятном на щеке, — произнес я тогда. — Он нам нужен.
Китаец переглянулся с партнерами по игре, затем посмотрел на винчестер Рамона и покачал головой:
— Такого здесь нет.
— Где нам его искать?
На этот раз среди бандитов возник спор, но его сразу оборвал коротышка в кожаной безрукавке. Он бросил короткую фразу по-китайски, а когда все замолчали, улыбнулся и без всякого акцента произнес, передразнивая меня:
— Просто чтобы избежать недопонимания — мы не разговариваем с фараонами.
Отрицать нашу причастность к полиции метрополии я не стал. Если с полицейскими подобная публика просто не разговаривает, то частных сыщиков может и поколотить. А мне вовсе не хотелось устраивать перестрелку посреди китайского квартала. По этой же причине я воздержался и от угроз.
— Господин Малк обокрал своего работодателя и других важных людей. А важные люди не любят, когда у них воруют. Важные люди всегда возвращают свое.
— Нам-то что с того? — прозвучало в ответ.
— Сейчас важные люди злы и не думают об убытках. Они хотят наказать вора, а не вернуть украденное.