Всеблагое электричество
Шрифт:
— Очки не мешают? — спросил тогда Рамон.
Я приподнял окуляры из затемненного стекла и хмыкнул:
— Думаешь, так лучше?
Красноватое лицо напарника осветилось отблеском моих сиявших в темноте глаз, и он признал:
— Нет. Верни.
Я опустил очки на нос, осторожно приблизился к воротам и, пристроив винтовку на перекладине, скомандовал Рамону:
— Давай!
Крепыш в один миг перемахнул через ограду, отпер калитку и запустил меня на территорию имения.
— Сторожка! — шепотом предупредил
— Ты первый! — столь же беззвучно выдохнул я в ответ.
Шуметь и во всеуслышание объявлять о своем визите не хотелось, даже несмотря на немалый риск поймать заряд соли или мелкой дроби.
Прикрывая друг друга, мы подобрались к приоткрытой двери, там Рамон заглянул внутрь и сразу отпрянул.
— Мертв, — сообщил он и добавил: — Шея сломана.
— Проклятье! — выругался я, на миг заколебался, потом распорядился: — Жди! — и поспешил к броневику.
Снял рулевое колесо, закинул его в кузов, следом забрался сам. На ощупь отыскал закрепленный под лавкой ящик с гранатами, достал две, вкрутил запалы. Потом навесил на борт массивный замок и вернулся к напарнику уже спокойным и собранным, без малейшей дрожи в коленях.
— Надо вызывать подкрепление! — злым шепотом встретил меня Рамон, совсем позабыв о недавнем увольнении.
Я на его больной мозоли топтаться не стал и лишь покачал головой:
— Думаю, мы опоздали.
— С чего ты это взял? — удивился крепыш.
— Дирижабля нет, — сообщил я, указав на одинокий фонарь причальной мачты.
Не горели сигнальные огни летательного аппарата, не проглядывал из ночного мрака белый овал полужесткого корпуса.
— На дирижабле мог улететь убийца, — предположил Рамон.
— Тогда тем более волноваться не о чем, — хмыкнул я и двинулся к родовому особняку.
Крепыш направился было следом, но сразу остановился и заявил:
— Улетел граф или убийца — нам незачем туда идти!
— Брось! — попытался урезонить я напарника. — Мы должны выяснить, что именно здесь произошло!
— На кой черт?
— Чтобы элементарно знать, кого именно разыскивать! К тому же если на дирижабле улетел граф, то душитель где-то поблизости. Вдруг получится его разговорить?
— Нет, — отрезал Рамон. — Это плохая идея.
Я оглядел темный, без единого светящегося окна силуэт особняка, конюшню и разросшийся сад, способный скрыть целую роту солдат, и мысленно согласился с приятелем.
Это и в самом деле была плохая идея. Плохая и очень опасная.
Но вслух сказал другое.
— Либо мы идем вместе, — беспечно пожал я плечами, — либо дожидайся меня в броневике. Только учти — если я сгину, иудеи тебе за оборотня ни сантима не заплатят. Подумай об этом!
— Проклятье! — выругался Рамон, вытер вспотевшее лицо и нервно глянул на мрачный особняк. — Черт с тобой! — сдался он. — Идем!
С тихим смешком я первым двинулся по
Манил? Я поймал себя на этой мысли и даже замедлил шаг.
Азарт схлынул, словно я переступил некий рубеж, мир вновь обрел объем, силуэты зданий и садовых деревьев перестали казаться вырезанными из фанеры и небрежно раскрашенными театральными декорациями, накатило понимание, что все это происходит прямо здесь и сейчас.
Вернулся страх.
Я замер на месте, вслушался в тишину ночи. Без плеска наших сапог по лужам кругом воцарилась совсем уж гробовая тишина, только прокатился где-то далеко-далеко гудок паровоза. Но он донесся будто из другого мира; даже все имперские бронепоезда, вместе взятые, помочь нам сейчас, увы, ничем не могли.
— Лео! — тихонько шепнул Рамон. — Что такое?
Я передернул плечами, чтобы унять некстати разыгравшееся воображение, и двинулся дальше. Родовое имение мрачной громадой вырастало из темноты; вскоре нам удалось различить распахнутую настежь входную дверь.
— Будь я проклят, если нас не приглашают внутрь! — выдохнул Рамон. — «Заходи в гости», — сказал паук мухе!
Нервное напряжение развязало немногословному крепышу язык, и я счел нужным успокоить его. Просто протянул одну из прихваченных с собой гранат.
— Держи.
— Не терпится тут все разнести? — пошутил Рамон, нервно озираясь по сторонам. — Может, сразу дом подожжем, чтобы время не терять?
— Отличная идея! — буркнул я, медленно и осторожно понимаясь на крыльцо. — Прикрывай! — позвал приятеля, первым шагнув через порог.
В прихожей мы постояли, всматриваясь в темноту, затем я щелкнул выключателем, но электрическая лампочка под потолком не зажглась.
Тогда я повесил карабин на плечо, достал из кобуры «Рот-Штейр» и попросил напарника:
— Фонарь!
Рамон передал мне карманный фонарик; яркий луч скользнул по прихожей и сразу выхватил из темноты тело дворецкого. Да еще из коридора торчали чьи-то ноги в поношенных штиблетах.
Переступив через тело ночного сторожа, мы прошли в гостиную, там на софе лежала горничная с запрокинутой головой. Обескровленное лицо по цвету ничем не отличалось от белого передника.
— Вот черт! — выдохнул Рамон Миро.
— Тише! — шикнул я на него, прислушиваясь к тишине.
За стеной тихонько поскрипывал сверчок, и только. Больше не было слышно ни звука.
— За мной! — скомандовал я тогда и начал первым подниматься на второй этаж.
Яркий луч фонаря плясал и прыгал из стороны в сторону, легко освещая темные углы, и все же меня не оставляло чувство, что из тьмы за нами наблюдают чьи-то холодные глаза.
Самовнушение? Да черт его знает…
Второй этаж проверять не стали.