Всеблагое электричество
Шрифт:
— Это еще зачем? — опешил он.
Я спрятался от сыпавшейся с неба мороси под брезентовый верх и велел извозчику ехать в иудейский квартал, потом спросил приятеля:
— Есть вероятность, что оборотень охотится за шкатулкой?
Крепыш поморщился, но все же признал:
— Есть.
— Если мы с оборотнем выслеживаем одного и того же человека, можем мы случайно оказаться с ним в одном и том же месте?
Рамон откинулся на спинку скамьи и признал:
— Можем.
— Ружье не помешает, так? — хмыкнул я и достал из
— А она подействует? — с сомнением спросил Рамон, заряжая патрон за патроном в трубчатый магазин под стволом.
Я демонстративно вставил в «Цербер» кассету с серебряными пулями и многозначительно улыбнулся:
— Просто попади в него. Хорошо?
— Надеюсь, стрелять не придется, — нахмурился Рамон.
— А уж я как на это надеюсь!
Отыскать квартиру Аарона Малка труда не составило. Получив от покойного господина Левинсона аванс, я этим не ограничился и стребовал с него список работников банка — всех, вне зависимости от того, пережили они налет или нет. Выявлять наводчиков — первое, чему учат на полицейских курсах. Поначалу список не пригодился, а вот теперь мне оставалось только поблагодарить инструкторов за намертво вбитую при обучении науку.
Лошади без всякой спешки бежали по пустынным улицам, колеса экипажа разбрызгивали лужи, где лишь пугая пешеходов, а где и обливая их грязной водой. К вечеру погода прояснилась, низкие тучи начало относить от города, но вместе с сумерками в город прокралась молочная пелена тумана. Фонари горели в ней оранжевыми кругами и почти не светили, мало что можно было разобрать и на расстоянии пары десятков шагов.
Появилось чувство слежки.
— Не нравится мне этот туман, — пробормотал Рамон, выбираясь из коляски. — Ни черта не видно…
Я кивнул и настороженно огляделся по сторонам. Застроенная однотипными доходными домами улица протянулась по самой окраине иудейского квартала, и сейчас за нами с интересом наблюдали жуликоватого вида молодчики, что подпирали стены в подворотнях и сидели на ступеньках под навесами парадных.
Каково было возвращаться сюда каждый вечер преуспевающему помощнику управляющего?
— Наверное, у него толстуха-жена и десяток детей, — предположил Рамон. — Все его деньги уходят на одежду и пропитание, поэтому он и снимает квартиру в этой дыре. Или у него престарелые родители, нуждающиеся в дорогих лекарствах. А может…
— Умолкни, — потребовал я, поднялся на крыльцо и постучал в запертую дверь. Вытащив из портфеля список банковских работников, повел пальцем по списку жильцов, и, когда на улицу выглянул консьерж, как раз читал:
— Левински, Малик… Малк! — после этого поднял взгляд на иудея средних лет и спросил: — Аарон Малк здесь проживает?
— Здесь, — подтвердил
— Он у себя?
— Нет.
Я выжидающе посмотрел на собеседника, не дождался от него ничего, кроме этого краткого отрицания и возмутился:
— Мне клещами из вас каждое слово вытягивать? Когда он появлялся последний раз?
— А в чем дело? — насторожился иудей, нерешительно отступая под моим напором вглубь коридора.
— Мы представляем Банкирский дом Витштейна! — продолжил я, не снижая темпа. — Вы слышали о Банкирском доме Витштейна?
Консьерж кивнул.
— А о недавнем инциденте, связанном с этим почтенным учреждением?
И вновь консьерж подтвердил свою информированность скупым кивком.
— Тогда вам известно, кто я и зачем я здесь.
Иудей досадливо поморщился:
— Господину Левинсону не стоило связываться с гоями. До добра это не довело.
— Аарон Малк, — напомнил я, — когда он появлялся последний раз?
— Не было со вчерашнего дня.
Мы с Рамоном многозначительно переглянулись, и я спросил:
— А его близкие? С кем мы можем поговорить?
— Он живет один.
— Тогда проводите нас в его комнату. Мы должны убедиться, что его и в самом деле нет дома.
Консьерж посмотрел на меня с неприкрытым сомнением, тогда я помахал у него перед лицом списком сотрудников банка.
— Или придется ради этого беспокоить господина Витштейна?
— Только ничего не трогайте, — сдался иудей.
Мы поднялись по скрипучей лестнице на третий этаж, и консьерж отпер дверь мастер-ключом. Выставив перед собой винчестер, Рамон первым переступил через порог, я нашарил в кармане «Цербер» и шагнул следом.
Ни в одной из комнат никого не оказалось, лишь витал в воздухе едва уловимый аромат, без всякого сомнения, прекрасно нам обоим знакомый.
Рамон потянул носом воздух и спросил:
— Это то, что я думаю?
— Именно, — кивнул я. — Проверь мусорное ведро, — и повернулся к иудею. — Надеюсь, проверка мусора гоем не является нарушением ваших устоев?
— Нет, — односложно ответил консьерж, явно жалея, что вообще пустил чужаков на порог дома.
Рамон провозился меньше минуты, после этого мы распрощались с хмурым иудеем и вышли на улицу.
— Что-нибудь нашел? — спросил я, спускаясь с крыльца.
Крепыш показал небольшой бумажный сверток с полусмазанным иероглифом.
— Опиум? — решил я, поскольку пахло в квартире именно этим наркотиком.
— Китайский, — подтвердил Рамон.
— Только не говори, что придется опять соваться в китайский квартал!
Крепыш пожал плечами.
— Если Аарон еще жив, то валяется в одной из тамошних курилен. Думаю, по этой бумажке нам подскажут, в какой именно.
— Те констебли?
— Да хотя бы и они.
— Поехали.
И мы отправились на поиски извозчика, готового промозглым дождливым вечером отвезти двух господ в китайский квартал.