Всеблагое электричество

Корнев Павел Николаевич

Она накрыла мою ладонь своей и предложила:

— Я могу больше не выступать, только скажи. Но мне страшно, Лео. Я боюсь последствий. Не хочу потерять тебя.

— И я не хочу терять тебя, — быстро сказал я. — Дело не в этом. Я обещал помочь и должен сдержать обещание. Сделать все возможное. Иначе грош цена моему слову.

— Я никогда не поставлю тебе этого в упрек.

— Зато я себе поставлю.

Лилиана вздохнула, потом загадочно улыбнулась и прищурилась:

— Правильно понимаю, что

ты пытаешься решить проблему, используя свой профессиональный опыт? Ты полицейский, Лео?

— Был им, — признал я.

Лили захлопала в ладоши и рассмеялась.

— Я начинаю понемногу разбираться в тебе, человек-загадка!

Но я не дал увести себя в сторону и постучал пальцем по блокноту.

— Кто знал о выступлениях? — и выдвинул первое предположение: — Хозяин варьете?

— Нет, он никогда не видел меня без вуали. К тому же не забывай: записку я получила до того, как обратилась к нему.

— Да, точно, — был вынужден я признать правоту собеседницы. — Тогда придется копнуть глубже. Кто в Калькутте знал о твоем посвящении богине?

Лилиана надолго задумалась.

— Не знаю, Лео. Я ни с кем не общалась, кроме своей служанки.

Было видно, что ей неприятен этот разговор, но я отступать не собирался и зашел с другой стороны.

— А помимо сектантов?

— Отец, — ответила Лили. — Это он проводил дознание.

— Кто еще?

— Никто. Папа сжег протокол допроса. Он даже маме ничего не сказал. Мне кажется, это до сих пор причиняет ему боль.

Маркиза я в список подозреваемых включать не стал и продолжил расспросы:

— Кто из слуг жил в то время с вами в Калькутте?

— Лео! Никто ничего не знал!

— Они могли что-то услышать, что-то кому-то сказать. Я не собираюсь никого ни в чем обвинять. Я даже разговаривать с ними не буду. Просто аккуратно наведу справки. Не бойся, никто ничего не узнает.

— Ты такой мальчишка! — покачала головой Лилиана. — Скучаешь по работе?

Я взял ее за руку и поцеловал кончики пальцев.

— Я должен что-то сделать. Бездействие мучительно, любовь моя.

— Любовь?

— Образное выражение, — со смешком пошел я на попятный и подмигнул собеседнице.

Лилиана с притворной обидой вырвала руку, откинулась на спинку стула и наморщила лоб.

— Пиши, — сказала она после минутных раздумий и начала диктовать имена.

И я начал записывать. В неуловимых тугов я не верил, куда перспективней казалась версия с подкинувшим записку слугой. Впрочем, немедленно вспомнились в один миг заполонившие глухой переулок индусы, и мой скептицизм несколько пошатнулся. Но нужно же было с чего-то начинать…

Постепенно приносили блюда, и мы приступили к трапезе, несколько более скованные, чем раньше. Разговор не прошел бесследно и оставил тягостное впечатление

чего-то некрасивого и неуместного.

К счастью, после бокала вина Лилиана вновь пришла в превосходное расположение духа и принялась расспрашивать меня об апартаментах.

— Пригласишь полюбоваться видом на озеро? — заулыбалась она, когда мы расплатились и направились на выход.

— Негоже невинной девице посещать жилье холостяка, — с усмешкой ответил я, но идея неожиданно захватила меня. Времени до вечернего приема оставалось предостаточно.

Хитрая лиса Лилиана рассмеялась.

— Может, завтра? Если будешь себя хорошо вести. Ты ведь будешь себя хорошо вести, Лео?

Ответить я не успел. Откуда-то сзади послышалось:

— Разрази меня гром! Лео, мои глаза не обманывают меня, это действительно ты?

Вздрогнув, я обернулся и увидел Альберта Брандта, спускавшегося с Елизаветой-Марией со второго этажа ресторана.

— Ты же собирался покинуть этот райский уголок? — припомнил поэт и пригладил песочного цвета бородку. — Так на кой черт ты… — Альберт слегка поклонился моей спутнице, приподняв при этом шляпу, и счел уместным смягчить выражение, — ввел меня в заблуждение?

Елизавета-Мария в своем черном одеянии не произнесла ни слова, но я чувствовал, как через густую вуаль на меня глядят ее слепые глаза.

— Альберт, ты все перепутал. Я уезжал, но уже вернулся.

— А ведь не собирался?

— Обстоятельства изменились.

— И не зашел ко мне?

— Брось! — похлопал я поэта по плечу. — Я вернулся в шесть утра и все это время с высунутым языком бегал по городу, устраивая дела. Тебя собирался навестить во второй половине дня. Мы почти соседи.

— Отлично! Какие планы на вечер?

Лилиана улыбнулась и сообщила:

— Мы приглашены на прием в дом Максвелла.

— Просто чудесно! Тогда там и увидимся!

Альберт шагнул к барной стойке, но сразу развернулся обратно. Как мне показалось, на месте его удержала Елизавета-Мария, чьи пальчики несколько сильнее обычного стиснули руку супруга.

— Да, мы собираемся посетить термальные источники! — сообщил поэт. — Не желаете составить нам компанию?

— Прямо сейчас? — задумался я.

— Именно!

— У нас нет с собой купальных костюмов, — засомневалась Лилиана.

— У нас — тоже! — мягко рассмеялась Елизавета-Мария. — Чудесный повод пройтись по магазинам, не так ли?

Лили посмотрела на меня и спросила:

— Что скажешь, Лео? Я с удовольствием.

— Почему бы и нет? — пожал я плечами, взглянув на часы. — Времени у нас с избытком, если только вы не проторчите в магазинах до самого вечера.

— Мы постараемся, — улыбнулась Елизавета-Мария.

— Тогда решено! — оживился поэт.