Всеблагое электричество
Шрифт:
Простое совпадение? Вполне может быть. Но мне это совпадением отнюдь не казалось. К тому же когда бармен игорного дома упомянул о телефонных звонках в «Франка», он точно имел в виду отель «Бенджамин Франклин».
— Ну так что? — дернул меня Рамон, когда мы вышли к загнанному в узенький проулок броневику. — Что будем делать?
— Поехали на Императорскую площадь! — объявил я, отбрасывая сомнения.
Крепыш взглянул в темнеющее небо и покачал головой, но отговаривать меня отложить расследование на завтра не стал. Ему в любом случае пришлось бы ехать через центр
По дороге я отключился. Не заснул, просто вдруг растекся по лавке, не вполне ориентируясь в пространстве. По всему телу выступила испарина, сердце застучало как сумасшедшее, к горлу подкатил комок тошноты. Едва сдержался, чтобы не высунуться наружу и не заблевать мостовую.
Перетерпел. Ничего страшного, просто укачало.
Броневик и в самом деле двигался каким-то совершенно невозможным темпом: он то ускорялся, то сбрасывал скорость до минимума, иногда даже ненадолго замирал на одном месте.
— На дорогах черт-те что творится! — досадливо произнес Рамон Миро, поглядывая в боковое окошко. — Будто весь город именно здесь едет!
Я страдальчески поморщился и потер липкие от пота виски. Мне было откровенно нехорошо, поэтому, когда броневик выехал с проезжей части на тротуар и остановился, я лишь с облегчением перевел дух.
— Дальше дорога перекрыта, — сообщил нам Тито.
— Сейчас вернусь, — предупредил меня Рамон и выбрался в боковую дверцу.
Я тоже оставаться в кузове не стал, вылез на мостовую и запрокинул голову, подставляя лицо мелкому холодному дождю. Над крышами домов величаво плыла низкая пелена кудлатых облаков, в нее, будто ручьи в полноводную реку, вливались струйки дыма из труб фабрик и заводов. Прямо над нами величественно дрейфовал армейский дирижабль, а в дальнем конце улицы между крышами домов проглядывали шпили лектория «Всеблагого электричества». Сверкавшие там электрические разряды оставляли на сетчатке глаз белые, медленно затухающие черточки.
И я вдруг понял, что люблю Новый Вавилон всем своим сердцем и никогда его не покину, а даже если покину на время, то обязательно вернусь обратно. Здесь и только здесь был мой дом.
Наваждение это очень быстро отпустило, и сразу закружилась голова, пришлось присесть на подножку кабины. Когда, разбрызгивая сапогами воду из луж, к броневику вернулся Рамон, приступ странной слабости уже оставил меня, лишь изредка перед глазами мелькали белые точки.
— Площадь оцеплена полицией, — сообщил раздосадованный задержкой крепыш.
— Не беда, — криво усмехнулся я, поднялся с подножки и на миг замер, дожидаясь, пока утихнет головокружение. — Пройдемся пешком.
— Нам куда?
— В «Бенджамин Франклин».
Рамон молча кивнул и с расспросами приставать не стал.
А я не стал ничего объяснять, поскольку сам до конца не был уверен в том, что не иду сейчас по ложному следу. «Бенджамин Франклин» являлся любимым отелем Авраама Витштейна, но вероятность того, что именно сейчас иудей пребывает в столице, была исчезающе мала. Банкирский дом имел отделения по всей Европе, а штаб-квартира находилась вовсе
И все же от своей задумки я отказываться не собирался и по одной из боковых улочек отправился с Рамоном Миро в обход полицейского оцепления. Въезд на площадь оказался перекрыт сразу двумя броневиками, и выстроившиеся между ними констебли в черных форменных дождевиках заворачивали обратно всех без разбору. Не пропускали ни персонал местных заведений, ни постояльцев близлежащих гостиниц. И газетчиков — тоже.
— Стряслось что-то серьезное, — решил Рамон, когда засверкали магниевые вспышки фоторепортеров.
Я кивнул и поспешил дальше.
Задворками модных магазинов и дорогих ресторанов мы обогнули площадь и на перекрестке двух путаных улочек наткнулись на отельного швейцара в не по размеру коротком дождевике. В руках тот держал табличку «Временный вход».
— Сервис! — усмехнулся Рамон.
— Говорить буду сам, — предупредил я напарника. — Просто поддержи, если сочтешь нужным. Хорошо?
— Хорошо.
В вестибюле «Бенджамина Франклина» оказалось непривычно людно; сотрудники инструктировали почтенную публику, как покинуть отель, минуя полицейское оцепление, а у главного входа помимо швейцара в украшенной золотой вышивкой ливрее дежурили два констебля с самозарядными карабинами наперевес.
При моем появлении портье за стойкой вымученно улыбнулся, но потом вдруг встрепенулся и округлил глаза.
— Господин Шатунов?!
— Он самый, — подтвердил я, снимая фуражку. — Проблемы со здоровьем вынудили меня съехать из вашего чудесного заведения, не заплатив по счетам, но теперь я готов погасить долги.
Служащий наверняка был осведомлен о случившемся прямо перед входом в отель аресте, и все же никак этого не выдал и принялся выискивать журнал регистрации за прошлый месяц.
Я положил фуражку на стойку и достал бумажник, но портье ожидаемо сообщил об отсутствии у меня долгов.
— Как такое может быть? — сделал я вид, будто этим обстоятельством чрезвычайно удивлен.
— Здесь стоит пометка, что ваш счет оплатила госпожа Монтегю.
— Вы позволите?
— Вот, смотрите сами!
Я развернул журнал к себе и повел пальцем по строчкам, выискивая фамилию Витштейна, который проживал в отеле в одно время со мной. Нашел и прикипел взглядом к графе особых пометок, где обычно записывали посетителей постояльцев. В нужной ячейке значилось только «Ш. Линч», никто другой в апартаменты вице-президента Банкирского дома не поднимался.
— В самом низу страницы, — подсказал портье.
— Да, вижу, — подтвердил я, достал блокнот и записал в него заплаченную за меня Лилианой сумму. — Благодарю, вы мне очень помогли.
— Это моя работа, — дежурно улыбнулся служащий.
Я попрощался с ним и отошел от стойки, но сразу развернулся обратно.
— В прошлый раз я общался по поводу инвестиций с Авраамом Витштейном, он снимал императорские апартаменты на верхнем этаже, не подскажете…
Портье понял меня с полуслова и развел руками.