Всеблагое электричество
Шрифт:
Но я справился. Справился и вновь стал кем-то иным. Ну, почти стал.
Сделав глубокий вдох, я произнес в пустоту:
— Чего надо?!
Голос прозвучал иначе, пришлось заняться голосовыми связками.
— Проваливай! Закрыто!
Теперь не понравились интонации. Выдав еще несколько фраз, я наконец приблизился к идеалу, сказал:
— Не бывать мне частным детективом! — и впервые остался услышанным полностью доволен.
Шлепая по полу босыми ступнями, я доковылял до двери, настороженно выглянул в коридор и перешел в кладовку. Там взял больничные
Обшарив ящики, я отыскал кусок мыла, бритву и помазок, перелил в тазик воду из кувшина и, стараясь не порезаться, наскоро избавился от шевелюры. Вытер голову полотенцем и посмотрелся в зеркало. Похож. Но не совсем.
Халат болтался на мне словно на вешалке, пришлось увеличить объем бицепсов, намотав на руки полотенца, а излишнюю худобу получилось скрыть с помощью нескольких слоев накрученной вокруг груди простыни.
После этого я спалил окровавленное рванье, закинул в топку еще пару десятков лопат угля и обнаружил, что вымотался сверх всяких сил. Не смог даже поднять тело санитара, чтобы запихнуть его в импровизированный крематорий. В итоге сначала взвалил труп на каталку, а уже с нее переправил в печь и согнул не поместившиеся внутрь ноги лопатой.
Будто в страшной сказке очутился.
Не в сказке конечно же. Вовсе нет.
От хорошей тяги пламя басовито гудело, но даже так по комнате начала распространяться вонь горелой плоти, пришлось захлопнуть железную крышку.
После этого я натянул мокасины мертвеца, убрал в карманы халата деньги и бритву, затем выпрямился и вытянул перед собой руку. Та дрожала, как осинка на ветру.
Санитарам я сейчас не соперник. Еле на ногах стою. Дунь — упаду, а уж если разрядником приголубят…
Я обреченно вздохнул и отправился в кладовку, где приметил лентяйку и ведро с грязной водой. Выставил их в коридор и принялся отмывать пол от крови. А только кое-как очистил трубку телефонного аппарата и стену рядом с ним, как на лестнице послышались голоса.
Бросив наводить порядок, я заскочил в комнату с печью, уселся на край стола и понурил плечи. Под рукой — бритва…
Почти сразу распахнулась дверь и через порог шагнул высокий плечистый санитар, вслед за ним прошел крепко сбитый коротышка. При виде залитого кровью пола они на миг просто утратили дар речи, а потом здоровяк матерно выругался и заорал:
— Макс! Где шпик?!
Я молча указал на топку.
Санитар натянул на свою лапищу асбестовую перчатку, распахнул крышку печи и поспешно отступил от вырвавшегося наружу длинного языка пламени. Но обугленные пятки он разглядел и так.
— Вот дерьмо! — выругался санитар. — Ты что творишь? Совсем сбрендил?!
— Он руку как-то высвободил и до ножа дотянулся. Меня ткнул, я навалился сверху… Ну и вот…
Мускулистый коротышка покрутил пальцем у виска.
— Ну ты и баран, Макс! — поддержал напарника здоровяк. — Док с тебя живьем шкуру спустит!
Я понурил голову и хрипло сказал:
— Его ж все равно…
— Поговорить! — рявкнул бугай. —
У меня вырвался обреченный вздох, насквозь фальшивый. Перевоплощение обмануло санитаров, никаких подозрений у них не возникло. Теперь если выгадаю момент для внезапного нападения…
Но тут наверху раздался требовательное дребезжание электрического звонка. Длинный встрепенулся и требовательно махнул рукой.
— Идем!
Мы поднялись из подвала на первый этаж, там в коридоре нас уже дожидался профессор Берлигер.
— Готовьте установку к погрузке! Только не сломайте ничего! — распорядился он. — Нет, Макс, стой! Отопри дверь!
Санитары выразительно посмотрели на меня, но кляузничать «доку» не стали и отправились выполнять распоряжение Берлигера. Вновь задребезжал звонок; я сдвинул с глазка металлический кружок и выглянул на улицу. На крыльце стоял пожилой господин, весь изящный и утонченный, словно за всю жизнь не поднимал ничего тяжелее чековой книжки. А вот в двух его спутниках утонченности не было ни на сантим. Крепкие, жилистые и подтянутые. Костоломы.
— Там трое, — на всякий случай предупредил я профессора.
— Запускай! — приказал он, прежде чем уйти к себе в кабинет.
Я сдвинул засов, открыл дверь и отступил в сторону, не столько из-за предосторожности, сколько не желая демонстрировать собственную слабость. На ногах я едва стоял, а так появилась возможность небрежно прислониться к стенке.
Пожилой господин первым шагнул через порог, повернулся и остро глянул на меня сквозь толстые стекла очков. В таком ракурсе сухое породистое лицо вдруг показалось знакомым. Не сам человек — именно лицо, словно мне доводилось видеть его фотографию или портрет.
— Вас ждут, — сообщил я, не став задавать никаких вопросов из опасения попасть впросак.
Голова у меня гудела будто колокол; сознание тщетно пыталось свыкнуться с произошедшей метаморфозой и подогнать мышление под новые реалии, но тщетно. Я не взял от Макса ничего, кроме его внешности. Раньше таких проблем никогда не возникало. Раньше у меня всегда было время вжиться в роль.
К счастью, поддерживать беседу не пришлось. Гость уверенно зашагал по коридору, словно ему доводилось бывать здесь и раньше. Один из телохранителей поспешил вслед за патроном и запустил его в кабинет профессора, а сам за ним проходить не стал и остался в коридоре. Я со вторым охранником присоединился к нему, и мы выстроились у стены рядочком. Друг на друга не смотрели, только ловили краешками глаз чужие движения. Мне парни не доверяли.
О-хо-хо… Тут никакая бритва не поможет. Ребята тертые…
Разговор в кабинете пошел на повышенных тонах, но слов было не разобрать. После очередного гневного возгласа я приоткрыл дверь и уточнил:
— Все в порядке, док?
— Скройся! — раздраженно рыкнул тот в ответ.
Я так и поступил. Но прикрыл дверь не до конца, намеренно оставил небольшую щель. Слова зазвучали самую малость четче. Телохранители гостя разницу едва ли заметили, а вот мой тонкий слух оказался как нельзя более кстати.