Всеблагое электричество
Шрифт:
— Сегодня или никогда! — объявил пожилой господин. — Пойми, Карл! Второго такого шанса у нас не будет! Неужели механистические убеждения для тебя пустой звук?
— Я всецело предан науке, но вы снимете сливки, а зачем идти на такой риск мне? Мы так не договаривались! Тебе была нужна установка, я сделал ее! На этом все!
— Мы творим историю, пойми! У нас колоссальная поддержка!
Профессор Берлигер рассмеялся.
— А Тесла и Эдисон? Они в курсе происходящего?
Повисла напряженная тишина.
— Мы не стали посвящать
— Эх, Густав, Густав! — сказал профессор так тихо, что мне едва удалось расслышать его слова. — Решил примерить корону спасителя человечества?
— Я не доверяю этим политиканам! Если поможешь, я в долгу не останусь!
— Почему я должен тебе верить?
— А почему я должен верить тебе, Карл? Ты уверяешь, будто научился избавлять сиятельных от их противоестественных способностей, но пока это все лишь твои слова! Голословные утверждения, если угодно!
Профессор Берлигер так и взвился, задетый за живое.
— Ты сам видел результаты! — рявкнул он во всю глотку. — Ты говоришь о сомнениях? Ерунда! Тебя бы здесь и близко не было, сомневайся ты в моих словах!
Аргумент оказался весомым, и гость профессора смягчил тон:
— Я готов рискнуть, а ты рисковать не готов. Так кто из нас не верит в себя?
— Чего ты хочешь? — спросил Берлигер.
— Проведи терапию. Лично. Цена ошибки слишком высока.
Вновь наступила тишина, потом Берлигер нервно рассмеялся.
— Поехать с вами в лекторий? Да там будет не протолкнуться от охраны! Почему не перехватить ее по дороге?
— Ну сколько можно?! — возмутился Густав. — Все обговорено уже не один раз! Генератор помех во дворце закрывает весь Старый город, он погасит сигнал из лектория! Смотри, Карл, ситуация предельно простая! Мы запустим передатчик раньше оговоренного времени, прежде чем императрица покинет церемонию открытия. Это полностью лишит ее сил. В охране есть верные идеалам науки люди, самое главное для нас не провалить последний этап. Если Анна умрет, гражданской войны не избежать! Критически важно выжечь талант, но сохранить ей жизнь. Нам нужен виртуоз. Нам нужен ты.
Я шумно втянул в себя воздух. Заговор против императрицы, подумать только!
— Метишь в регенты? — спросил Берлигер.
Густав рассмеялся.
— Нет, Карл! Есть более достойные кандидаты. В любом случае мы тебя не забудем. Но решение надо принять прямо сейчас. Церемония запланирована на полдень.
— Пропади оно все пропадом! — выругался профессор. — Я не хочу больше ютиться по подвалам. Мне нужна нормальная лаборатория!
— К черту лабораторию! Получишь в управление любой факультет академии, какой только пожелаешь! Ты с нами?
— Да!
Раздались шаги, распахнулась дверь. Берлигер выпустил гостя и объявил:
— Макс, переговоришь с господином Маркесом сам. У меня нет на него времени. Только сначала закрой за нами!
— Хорошо, док, — кивнул я. — Все сделаю.
Берлигер в сопровождении гостя и его телохранителей ушел на задний
Когда все уехали, я сдвинул створки и, как был, в халате, брюках и мокасинах, выскользнул на улицу и поспешил по переулку. Немного поплутал меж складов, потом вышел на Риттерштрассе, поймал извозчика и велел ехать к порту.
Мой необычный наряд кучера нисколько не заинтересовал.
Голова кружилась, перед глазами мелькали назойливые серые точки, шум в ушах не смолкал ни на минуту. Я был голоден. Жутко, просто безумно голоден. Буквально переваривал самого себя.
Слабость и головокружение мешали думать, но первым делом я все же посетил стихийную барахолку и приобрел за какие-то смешные деньги поношенные матросские брюки и робу, потрепанные ботинки с железными мысками, морскую фуфайку и берет. Последний — исключительно чтобы прикрыть лысину.
Переодевшись в кустах, я выкинул больничную одежду и полотенца в канаву и завернул в близлежащую харчевню. Заказал молочного поросенка, а пока его готовили, выхлебал две тарелки ухи. Наваристый бульон лишь слегка притупил голод, поэтому попросил принести еще цыпленка, тушеных овощей и кувшин темного пива.
Поросенка я ел уже без всякой спешки. Ел и думал, благо голова понемногу начала проясняться, а пиво не столько опьянило, сколько помогло расслабить перенапряженные мышцы.
Ситуация не нравилась до отвращения. Грядущее покушение на императрицу мало заботило меня, другое дело — судьба Берлигера! Если заговорщики добьются успеха, профессор приобретет немалое влияние, и до него будет не добраться, а в случае провала его попросту казнят. И в том и в другом случае я останусь ни с чем.
А Берлигер точно не рассказал мне всего!
Я задумчиво постучал пальцами по столешнице и полез за деньгами. Времени оставалось в обрез. Если оно оставалось вовсе.
Когда я вышел из харчевни и зашагал по переулку, резь в мышцах утихла, а каждый вдох перестал отзываться резкой болью в спине. Но полностью свыкнуться с новым телом никак не получалось. Я будто управлял механическим гомункулусом, чьи металлические суставы только-только начинали притираться друг к другу, а тросы сухожилий были слишком сильно натянуты и требовали регулировки.
На углу я купил несколько газет и поспешил дальше, на ходу просматривая передовицы, все как одна посвященные сегодняшнему визиту ее величества в лекторий «Всеблагого электричества». Первые полосы пестрели снимками Теслы и Эдисона, но в «Столичных известиях» на второй странице поместили подробную статью о ходе восстановительных работ, там-то взгляд и зацепился за фотографию сегодняшнего гостя профессора Берлигера. Им оказался сэр Густав Гольц, председатель попечительского совета лектория.