Всегда бывает первый раз (сборник)
Шрифт:
Я промолчала. Позвала Анечку, взяла под руку мужа и повела их домой. Пыталась радоваться и говорила себе, что не в пример Дине наша Аленка – настоящая умница: знает, как дело обстряпать и не прогадать. Но радость выходила какой-то тусклой и невыразительной, а все оттого, что гадкий внутренний голос подсказывал мне, что Дина – далеко не дура.
Аленка ждет ребенка. Сообщила канадцу про Анечку. Он писает кипятком и кричит в камеру, что Mum & Dad должны срочно come. Мы едем. Пол – само гостеприимство. Возит в Мадам Тюссо, Бэкингем Пэлэс и Аквариум, делает Анечке козу и играет с мужем в шахматы, то и дело повторяя Аленке, что dad – просто cool [27] .
27
Папа клевый (англ.).
Я не права. Оказывается, по английским меркам, мы уже опоздали. В Лондоне детей отправляют в школу как раз в четырехлетнем возрасте, а Анечке летом будет пять. Так что мы можем ехать, а «Ann stays» (остается, в смысле). Мы все остаемся. Анечка в Лондоне, муж в эйфории (в нашей квартире снова воцарится мир и покой без плача, воплей и хныканья), я – с разбитым сердцем.
После нескольких лет жизни по строгому расписанию (у Анечки был режим, нарушение которого я считала кощунством) я внезапно оказалась предоставленной самой себе. Какое-то время, вдохновленная блаженной улыбкой мужа, я честно пыталась расслабиться и начать получать удовольствие. Я действительно начала: недельку вставала к полудню, не спеша пила кофе, наряжалась часа два и бродила по музеям, галереям и магазинам, не уставая повторять, что я счастлива до поросячьего визга. Визжать действительно хотелось. От скуки. В общем, удовольствие испарилось и не начавшись.
– Ты же мечтала выйти на пенсию. У тебя были желания, планы. – Муж смотрел на меня как на умалишенную и, кажется, подумывал о том, чтобы сдать меня в лапы специалистов.
Я, дабы не заставлять его до конца додумать эту мысль, со всем соглашалась и обещала «еще совсем немного похандрить и встать на путь исправления». Я вдохновенно рассказывала о том, как буду писать картины маслом, вышивать гобелены или сделаю наконец ремонт на кухне. Я накупила красок, ниток и журналов по дизайну и забросила все эти сокровища на антресоли. Вместо жажды творчества мной руководила абсолютная и глубочайшая апатия. Я бесцельно слонялась по квартире и считала не дни, а минуты до летних каникул, когда смогу наконец забрать Анечку на дачу.
– Мы, наверное, поедем на море, – объявила Аленка в конце мая.
– Правильно! – Я искренне обрадовалась. – Поезжайте! Оздоровите ребенка. А уж потом я своими овощами-фруктами в Подмосковье окончательно укреплю ее иммунитет.
– Мам, – дочь замялась, – вообще-то мы на все лето хотели уехать.
– То есть как? – чувствую себя рыбой, выброшенной на сушу. – А как же дача?! – с трудом справляюсь с внезапным приступом удушья.
– Ну что дача? – кажется, вижу, как Аленка дергает плечом и кривит губы. – Запах навоза, шум газонокосилок – никаких удобств.
Задыхаюсь от возмущения: что-то я не помню, чтобы раньше наш участок вызывал у дочери столько негативных эмоций. Да и насчет удобств она, конечно, загнула: горячая вода, туалет и душ в доме, даже полы теплые – чем плохие условия?
– И моря там нет, – резюмирует Аленка, и я капитулирую: моря действительно нет.
Они
– Нас туда не приглашали.
Какое-то время я спорю:
– Не приглашали не в Испанию, а на виллу родителей Пола. Так мы туда и не поедем. Поживем где-нибудь неподалеку, в симпатичном и недорогом отельчике.
– Помидоры засохнут, – напоминает мой благоверный, которого на самом деле грядки интересовали не больше, чем брачные обряды африканских племен.
Помидоры не засохнут. Июнь выдался мокрый и холодный. Сижу в Москве. Ехать на дачу нет ни малейшего желания. Все так же слоняюсь по квартире, не пытаясь найти себе достойное занятие. В редкие моменты просветления погоды переношу свои хождения во двор. Направо, до мусорного бака, и обратно, к брошенному кем-то из соседей прицепу. В один из таких моционов встретила Аллу. Она семенила по двору и тащила за руку надрывно плачущего Матвейку.
– Мороженое клянчит, – объяснила она, остановившись возле меня, – а у него гланды.
Мычу что-то нечленораздельное в ответ: нет желания разговаривать. Алла ничего не замечает, говорит:
– На УЗИ ездили.
Стряпаю на лице вопросительно обеспокоенное выражение: что-то с ней или с Матвейкой?
– Динка опять беременна. Девочка у нас будет, – отрапортовала Алла с радостно-идиотической улыбкой на лице.
– Поздравляю, – вяло выдавливаю я.
– Фотку видела. Носик курносый, ротик бантиком. А твои как? – Это она про беременность Аленки. А я ни снимков не видела, ни пола будущего ребенка не знаю. Нам не говорят. Пол считает – плохая примета.
– Нормально, – буркаю я и пытаюсь нырнуть в подъезд, но меня догоняет Аллино внезапно унылое:
– Ну, у твоей-то все хорошо… Муж, работа, врачи, условия.
Молчать – верх неприличия, и я спрашиваю:
– А у Дины?
– У этой семь пятниц на неделе. Она то на Гоа с детьми собирается. Говорит, там жизнь дешевая и красота страшная. То в суд подавать.
– На алименты? – других предположений у меня нет.
– На них тоже можно было бы. Если бы эта дуреха точно знала, кто отец.
Мое настроение улучшается. Все-таки Аленка воспитана должным образом и умеет соблюдать приличия. В будущем отцовстве Пола сомневаться не приходится.
– С государством собралась судиться. Блаженная. – Алла отсылает давно примолкшего Матвейку к качелям и продолжает: – Хочет материнский капитал на свое образование потратить. Только кто ж ей позволит? Раньше надо было учиться.
– Учиться никогда не поздно. – Даже я не слишком верю в это утверждение. Зато чувствую гордость за собственную дочь. Вот кто не упустил время и учился, не жалея себя. А теперь может пожинать плоды и вообще не париться о получении бюджетной копеечки.
– Думаешь? – Алла машет рукой Матвейке. – Ладно. Пойдем мы. А то Диночка позвонит, дома не застанет – волноваться будет. Ей нельзя волноваться.
– Вы же только что виделись.
– Вот и я о том же. Все время говорю: «Чего трезвонить по пять раз на дню?!» – «А я, – говорит, – мамочка, переживаю, как вы, что вы?» Ну психопатка просто. А сейчас вообще все усилилось во сто крат. И волнуется, и раздражается, и злится. Все ей не то. Все не так. Беременность, конечно, не самое комфортное для здоровья состояние, но ведь надо знать меру. А Дина себя совершенно не контролирует. И что с ней творится – ума не приложу.