Всегда есть выбор
Шрифт:
— Как тебе показалось, Рейли очень огорчен? — спросила Шарлотта, вспомнив мрачное выражение лица виконта и его растерянный вид.
— Он очень скоро поймет, что ему повезло, — сказал Макс, не ответив прямо на вопрос жены. — Джейн прелестная девушка, добрая и хорошо воспитанная.
— Знаю, но она так долго считала себя некрасивой простушкой, что не заметила, как стала привлекательной молодой женщиной.
— Любая бы померкла рядом с тобою. Шарлотта улыбнулась, но на сердце скребли кошки.
— Джейн не представляет себе другой жизни.
— Рейли выведет ее в свет. Он оденет ее по последней моде, если, конечно, ничто не
— По-твоему, Джейн откажется от нарядов? — озабоченно спросила Шарлотта.
— Нет, вряд ли, — усмехнулся Макс. — Ему просто не на что будет их купить: у нашего Рейли в кармане ветер гуляет.
— Но он всегда одет с иголочки, и у него прекрасный выезд и дом в Лондоне… — Тревога Шарлотты все росла.
— Дом в Лондоне принадлежит его отцу, который всегда держал Рейли на коротком поводке в смысле денег. Правда, Рейли когда-нибудь унаследует поместье родителей, но я не уверен, что оно приносит какой-либо доход.
— О чем ты? — Шарлотте совсем не понравился оборот, который принял их разговор.
— Насколько мне известно, у Рейли за душою ни гроша, — заявил Макс, глядя куда-то вдаль.
— Ах, Макс! Как же ты мог позволить им пожениться?
— Многие оказываются в такой ситуации, как он, Шарлотта. И его положение не хуже, чем у многих… пока.
Напуганная серьезным тоном мужа, Шарлотта боялась поднять на него глаза. Беспокойство, которое тревожило ее с самого утра, расцвело пышным цветом.
— Что значит «пока»? — робко спросила она. Макс обнял ее за плечи и прижал к себе, а она приготовилась к самому худшему.
— Граф — приверженец строгих правил, впрочем, как и его жена. Если Джейн не понравится родителям Рейли, а я молю Бога, чтобы этого не произошло, они вполне могут лишить его наследства.
Шарлотта, в полном отчаянии, прижалась к широкой груди мужа. Она выросла в дружной семье, где все любили друг друга, но знала, с каким удовольствием стервятники из лондонского высшего света всегда набрасываются на очередную жертву. И бедняжка Джейн потенциальная жертва. Чувство вины захлестнуло Шарлотту, и она воскликнула:
— Ах, Макс! Что мы наделали!
Рейли откинулся на мягкие подушки кареты и закрыл глаза, наслаждаясь состоянием покоя. Последствия вчерашнего возлияния прошли. Шарлотта напоила его каким-то отвратительным чаем, но он помог ему продержаться во время венчания. Сейчас он вознамерился немного поспать и восстановить силы. Но сон не шел, и до него стал постепенно доходить смысл произошедшего.
Похоже, на сей раз он попался.
Ему и раньше случалось бывать в переделках — делать долги, играть по-крупному, а однажды в юности он даже опрокинул почтовую карету, которой взялся управлять на спор. Но все это бледнело по сравнению с тем, в какой переплет он угодил на этот раз.
Черт его попутал столько выпить! Как странно — чем больше пьешь, тем больше тебе надо, чтобы прийти в блаженное состояние забытья. И тем больше требуется времени, чтобы оправиться после попойки. Сегодня утром у него так невыносимо болела голова, что он был согласен на все, только бы Уиклиф перестал кричать. А он не помнит, чтобы Макс когда-нибудь повышал голос. Сознавая свою вину, Рейли поддался уговорам, однако теперь, частично придя в себя, уже рассуждал иначе.
В душе его поднималось доселе неизвестное чувство обиды. Трудно винить Уиклифа и Шарлотту — которых он знал и любил — в том, что с ним случилось.
Разумеется, Рейли видел Джейн и раньше, когда навещал своего друга Уиклифа после женитьбы. Его всегда развлекало общение с многочисленными детьми семейства Троубридж, но Джейн почему-то все время оставалась в стороне. Он помнит ее не очень опрятной девчушкой, которая либо возилась в саду, либо сидела с книжкой. В очках, молчаливая и неулыбчивая, она раздражала его своей серьезностью, а иногда и тем, что строго отчитывала слишком расшалившихся младших братьев.
Он знает ее с тех пор, когда она была девчонкой. А теперь извольте — ей восемнадцать. Рейли поднял к глазам лорнет и стал разглядывать Джейн. На ней была отвратительная старомодная шляпка и коричневый жакет поверх коричневого же дорожного платья. Лицо чистое, но неопределенного цвета волосы так туго стянуты сзади, что, казалось, это причиняет ей боль.
Опустив взгляд немного ниже, Рейли должен был признать, что она не совсем плоскогрудая, хотя ей далеко до пышных форм Шарлотты. Детали, правда, скрыты под довольно свободным жакетом. Рейли был так поглощен оценкой природных данных своей новоиспеченной жены, что не заметил, как та повернула голову от окна. Он вздрогнул, когда она возмущенно фыркнула и устремила на него полный презрения взгляд. Рейли чуть не выронил лорнет.
— Может, перестанете меня разглядывать? — У нее оказался приятный голос, но в нем было столько яда, что Рейли не нашелся, что ответить. Он только молча взирал, когда Джейн, отдав приказание, как ему следует себя вести в его собственном экипаже, снова отвернулась к окну. Правда, если честно, это не совсем его карета, но все же…
В жизни не встречал более несимпатичной особы, думал Рейли. Он предполагал, что она простовата, но подобные женщины, как правило, бывают мягкими и послушными, а вовсе не строптивыми. А ему, к несчастью, досталась именно такая. Чувствуя крайнее раздражение, Рейли задумался о своих родителях и… о своей судьбе.
Вообще-то раздражение ему несвойственно. По природе он человек дружелюбный, обожает развлечения, любому составит компанию. Хотя в последнее время добродушие стало ему изменять. То, что десять лет назад казалось забавным, к тридцати годам потеряло свою привлекательность. Бесконечные светские рауты, пирушки с друзьями, необходимость все время следовать последней моде и флиртовать с дамами — все это стало утомительным.
Сейчас все его друзья переженились и редко появлялись в городе. И хотя ему доставляло удовольствие наезжать к ним в поместья, он почему-то чувствовал себя неловко, вторгаясь в их семейную жизнь. Он не любил родового имения, где жили его родители и где назойливые родственницы намекали ему, что пора бы обзавестись наследником.
Он мечтал о собственном доме, пусть даже таком небольшом, как Кастерли. Или еще меньше, но чтобы он соответствовал его требованиям. Однако он не имел средств для покупки дома. Кроме месячного содержания, которого ему всегда не хватало, у него, в сущности, вообще ничего не было.