Всегда говори «Всегда» – 4
Шрифт:
Словно она в Лондоне устраивалась. Сенатором!
После примерно двадцатого звонка Надя отбросила трубку. Никому не нужны ответственные завхозы. Завхозы должны свободно говорить по-английски и владеть компьютером на уровне хакера.
Подошел Дим Димыч, взглянул на экран, где висел длинный список вакансий.
– Мам, ты играешь?
– Играю, конечно, – вздохнула Надя. – Только в свои игрушки.
Димка грустно вздохнул – очень уж хотелось ему погонять стрелялку, но пришлось взять мячик и пойти на улицу.
– Полей цветы! – крикнула ему Надя,
– Привет, Надюш! – услышала она радостный Ольгин голос. – Как ты?!
– По-разному. Но в основном – хорошо!
– А что не так?
– Английского не знаю!
– И я тоже, – засмеялась Ольга. – Но мне это не мешает жить! Вчера, представляешь, ногу подвернула, теперь хромаю…
– Ты что, пешком ходишь?
– Петербург изучаю, нетуристический. С директором Егором Погодиным. Знаешь, у «Солнечного ветра», думаю, скоро будет интересный заказ! Тебе продукты привозят?
– Мне даже цветы привозят!
– Правда?! – Ольга звонко расхохоталась. – Я так и думала! Пока, Надюш. Я позвоню обязательно!
Собравшись с духом, Надя опять позвонила по объявлению «требуется завхоз»:
– Водить машину умеете? – осведомился мужской голос.
– Конечно!
– А английским владеете?
– Только французским, – фыркнула Надя, нажимая отбой.
– Тебе отказали, – глядя поверх очков, сказала Галина Федоровна.
– Кто?
– А то ты не знаешь. Из органов опеки пришел ответ – тебе отказали! – Директриса бросила перед собой бумагу с печатью и размашистой подписью.
– Почему? – Марина взяла отказ, но прочитать ничего не смогла – буквы раздваивались и прыгали перед глазами.
– Они не обязаны объяснять отказ, – отрезала Галина Федоровна. – Но я думаю, ты и так понимаешь!
– Нет, не понимаю…
– Неполная семья, – начала загибать пальцы директриса, – двухкомнатная квартира, где прописаны ты и отец, маленькая зарплата…
«Кошкины слезы», – вспомнила Марина.
– Но папа хорошо зарабатывает! – в отчаянии выкрикнула она.
– Сколько ему лет?! Сколько он еще продержится на вахтовой работе?! – Стараясь не смотреть на нее, Галина Федоровна сняла очки и стала протирать их клетчатым мужским носовым платком.
– Что же мне делать? – тихо спросила Марина.
– Ничего ты уже не сделаешь… – Директриса сунула платок в карман пиджака, надела очки и принялась изучать бумагу с отказом. – Ни-че-го… – задумчиво повторила она.
– Что же я Ваньке скажу?! Он ведь ждет…
– Раньше надо было об этом думать! – вскочив, закричала Галина Федоровна. Раньше она так никогда не кричала. И никогда не бледнела от гнева. – Я же предупреждала тебя! Предупреждала!!!
Марина взяла отказ и медленно разорвала его на четыре части.
– А я не буду ему ничего говорить, – спокойно сказала она. – Потому что это неправда…
Обрывки бумаги медленно спланировали на пол, Марина вышла из кабинета, подчеркнуто тихо закрыв за собой дверь.
Она вышла на улицу, полной
– Здравствуй, Юра. Это Марина, извини, что отвлекаю…
– Марина! – задохнулся от радости Градов. – Марина! Ты?!
– Юра, я по поводу Вани…
– Как я рад, что ты позвонила! Давай вечером встретимся, поговорим! В ресторан сходим! – Кто-то крикнул на том конце: «Юрий Владимирович, опаздываем!»
– Какой ресторан, Юра?! Мне не дают усыновить Ваню!
– Что? Не расслышал! Ох, Марин, извини, у меня вторая линия, сейчас, подожди…
– Да пошел ты! – Она с трудом удержалась, чтобы не швырнуть телефон в стену. – Предатель!
Она все равно не сдастся. До президента дойдет, если понадобится…
На спортивной площадке Ванька с пацанами играл в футбол. Его рыжий затылок то исчезал, то снова появлялся в воротах – он, естественно, был голкипером.
…А если президент не поможет – она его украдет.
Заседание в Смольном состоялось в десять часов утра.
За длинным столом сидело человек десять – представители архитектурного управления города и комитета по охране памятников культуры. Почти все это были мужчины в возрасте около пятидесяти – в очках, бородатые, с проницательными глазами.
Каждый из них подходил на роль главы «Питер Ренессанса», но директор – молодой и прекрасный, как греческий бог, – отчитывался перед ними словно троечник перед завучем.
– Что ж, основные проблемы мы обсудили, – сказал наконец Погодин, завершая доклад о преимуществах передачи «Питер Ренессансу» старых зданий. – Теперь нужно принять принципиальное решение по вопросу. – Он обвел присутствующих взглядом, в котором читались тревога и надежда.
– Позвольте вопрос Ольге Михайловне, – сказал председатель комиссии, главный архитектор Андрей Петрович Авдотьин.
– Пожалуйста, – кивнула она, ощутив веселый азарт.
– Ольга Михайловна, скажите, если бы вы курировали архитектурное наследие Москвы, вы бы доверили хоть один из своих объектов господину Погодину?
– Если бы я отвечала за архитектурное наследие, то ни один из моих объектов, – она произнесла это с подчеркнутым сарказмом, – не пребывал бы в таком плачевном состоянии, какое я видела здесь вчера. Так что вам повезло, что ваши проблемы берет на себя частная фирма, заинтересованная не только в самих зданиях, но и в сохранении их исторического облика.
Ответ был дерзким, но они его проглотили. Более того, сам председатель, усмехнувшись, сказал:
– Некорректный вопрос породил соответствующий ответ!
– Что некорректного в моем ответе?!
– Не все так просто, как вам, вероятно, кажется, – откашлявшись, сказал Авдотьин. – Поверьте, каждый разрушенный дом – это наша головная боль. Но бюджетное финансирование…
– Я уже слышала о трудностях финансирования, – перебила главного архитектора Ольга. – Поэтому и считаю предложение «Питер Ренессанса» единственным реальным выходом из ситуации. Если не передать эти дома в частные руки, они просто исчезнут!