Всегда говори «всегда»
Шрифт:
– Ди-и-имка… Я даже не верю… Господи, неужели я заберу детей?! Неужели они снова будут со мной?!
Грозовский плеснул себе вина. Хорошее вино, надо иметь в виду, что урожай 85-го года – очень даже ничего. А он-то всегда думал, что 85-й – плохой год…
– Ты смотри там поаккуратнее. А то как бы твои родственники из глубинки не пронюхали, что ты готова сколько угодно заплатить, лишь бы забрать детей.
Ольга перевернулась на бок, приподнялась на локте:
– Дим. Дай мне денег. Взаймы.
– Сколько?
– А сколько у тебя есть?
Грозовский
– У меня много есть, а сколько надо-то?
– Я хочу купить квартиру. Прямо сейчас. Но у меня нет таких денег.
Квартиру?
– На черта тебе квартира?
Ольга взяла его ладонями за лицо, повернула к себе:
– Дим, я не могу привести их сюда и посадить тебе на шею. Ты когда-нибудь жил с чужими детьми?
Господи, о чем она? Он и со своими-то никогда не жил… Да и нет у него никаких детей. Во всяком случае, ему ни о каких таких детях не известно.
– Ты не сможешь с ними. А они не смогут с тобой. Мы должны побыть одни… ну, хоть какое-то время. Нам придется заново… привыкать друг к другу. Мне няню придется искать. У Машки аденоиды, ее надо какому-нибудь врачу показать. А Мишку в школу пристраивать…
Дима скривился, как от зубной боли, встал с ковра и пошел на кухню за новой бутылкой. Разумеется, он даст ей денег, купит она себе квартиру, нет проблем. Но настроение было испорчено, и капитально. Ему нравилось жить с Ольгой. Во всяком случае – пока нравилось. И совершенно не хотелось, чтобы она съезжала на какую-то непонятную квартиру со своими непонятными детьми. Ну почему людям вечно надо все усложнять?! Так все хорошо шло… А переезд этот… Мотайся через весь город, выбирай время, решай, кто у кого ночует… Хотя, разумеется, она права. Ни с какими детьми он жить не может и не хочет. Особенно если у них аденоиды.
Ольга подошла сзади, потерлась щекой.
– Прости… Я думаю, так действительно будет лучше.
Дима пожал плечами:
– Наверняка. Я никогда не жил с детьми. Я ничего не понимаю в нянях и аденоидах.
Ольга прижалась теснее, зашептала горячо:
– Тебе и не нужно, Димочка, миленький. Ты… совсем другой. Ты у нас свободный мальчик, плейбой, умница, все девчонки в офисе от тебя без ума…
Все так, снова права. Он умница, плейбой, девчонки от него без ума. И он совершенно свободный мальчик.
Потом была свистопляска с квартирой. Дарья сосватала Ольге толкового риелтора, через которого в свое время ей удалось прикупить отличную студию на Садовом за вменяемые деньги. Риелтор оказался действительно золотой, тут же понял, что квартира нужна быстро, и через две недели бесконечных созвонов, просмотров и переписки по электронной почте нашел Ольге «сталинку» в двух шагах от Баррикадной – не очень большую, но с хорошей планировкой, а главное – чистенькую, со свежей сантехникой, пластиковыми окнами и вполне приличной ванной. Сделать косметический ремонт – и можно жить.
Ремонт, правда, затянулся. После работы Ольга день через день моталась на
По вечерам Ольга звонила подруге жизни Наде Кудряшовой, кляла на чем свет прораба и рабочих. В конце концов, решив, что здесь требуется личное ее, Надежды, вмешательство, подруга жизни взяла отпуск и приехала в столицу. Через четыре дня ремонт был окончен и обошелся Ольге значительно дешевле, чем предполагалось.
Ольга привезла детей в Москву. Надежда встречала их на вокзале.
По дороге с вокзала до дома они попали в жуткую пробку на Садовом. Дети устали, капризничали, Машку укачало. Ольга успокаивала ее, как могла, Надежда совала лимонные леденцы, чтобы Маню не так тошнило. Домой они приехали совершенно вареные.
Надежда суетилась в дверях, сетовала, что нету у них кошки, чтобы пустить вперед.
– Маша, проходи первая, ты у нас будешь заместо Барсика! – скомандовала Надежда.
Машка зашла в гостиную, осмотрелась… Губы у нее задрожали, рот пополз на сторону:
– Я не хочу тут жить… Тут нет ничего…
Ольга засуетилась:
– Все, все будет! Сейчас поедем и купим…
Но Машка ее не слушала:
– А как мы спать станем? На полу-у?..
– У вас есть кроватки, кто же на полу спит!
Ольга была в тихой панике. Они действительно отвыкли друг от друга, и она чувствовала себя совершенно беспомощной. Машка разревелась:
– Я хочу домой… Хочу к бабушке… Я есть хочу-у-у!
Надежда подхватила Машку на руки, утерла слезы:
– Ты мой золотой! Сейчас будем есть!
Мишка теребил Ольгу за руку:
– Мы теперь опять тебя мамой будем называть?
Ольга проглотила ком в горле, села на корточки, посмотрела ему в лицо:
– Да.
Мишка на минуту задумался, потом спросил:
– А ту… маму как?
Ольга окончательно растерялась. Выручила Надежда. Она сунула Мишке в руки рюкзак, распорядилась:
– Тащи его в свою комнату и иди есть, я чайник поставлю!
У Ольги заверещал мобильный. Притихшая было Машка снова заголосила:
– Я к бабушке хочу-у! Я домой хочу! Я писать хочу!
…Весь следующий месяц превратился в сплошной сумасшедший дом. Ольга категорически ничего не успевала, опаздывала на встречи, выскакивала с совещаний, прижимая к уху телефон, когда звонили из дому. По ночам сидела над эскизами, с утра подрывалась кормить и собирать детей, мчалась на работу, а в офисе лазала по сайтам агентств по найму, пытаясь найти детям нормальную няню, потому что Надежде пора было выходить на работу. Ольга давно уже говорила Грозовскому, что им позарез нужен офис-менеджер, проще говоря – завхоз. В конце концов Грозовский на офис-менеджера согласился при условии, что подходящую кандидатуру Ольга подыщет сама.