Всегда твой
Шрифт:
Я беру ватный шарик из тележки и смачиваю его спиртом, а затем протираю им кожу на ее правом бедре, чуть сбоку от киски.
Когда все чисто, я выбрасываю ватный шарик и беру пистолет для татуировок. Я окунаю его в черные чернила и включаю. Он оживает с характерным жужжанием, игла двигается вперед-назад, пока я держу его так, чтобы Сикс могла его видеть.
— Покажи мне, какая ты хорошая девочка, и не дергайся. Ты же не хочешь, чтобы я устроил беспорядок.
Трепет, паника и что-то похожее на
Она громко стонет при первом проколе.
Похожий звук раздается и в моем горле, когда я провожу по ее коже нисходящую линию и украшаю ее полукругом. Я останавливаюсь и стираю излишки чернил, обнажая первую законченную букву.
Перевожу взгляд на ее лицо и вижу, что нижняя половина ее тела выгнулась дугой навстречу моим прикосновениям, но голова откинута назад и наклонена к потолку.
Она пытается поджать ноги и отстраниться от меня, но я прижимаю ее к себе, положив ладонь ей на живот.
— Я же сказал тебе не двигаться. Думаю, ты знаешь, что последует за этим — насколько я буду нежен или нет, зависит только от тебя.
Она выдыхает, как воздушный шарик, и из уголков ее глаз вытекают слезы. Я слизываю их, прежде чем они успевают упасть с ее лица на матрас, наслаждаясь ее соленым вкусом.
То, что она связана, с кляпом во рту и полностью в моей власти, делает со мной что-то невыразимое.
Я снова опускаю иглы на ее кожу и провожу следующие несколько линий, время от времени останавливаясь, чтобы стереть чернила. Я не даю ей никаких других перерывов и не разговариваю, сосредоточившись на том, чтобы закончить начатое.
Когда я завершаю работу на девяносто процентов, она вздрагивает, и я наблюдаю, как по ее коже и вокруг татуировки бегут мурашки. Я в восторге от того, как ее тело реагирует на меня, независимо от того, какие чертовы вещи я с ней делаю.
Я заканчиваю и стираю чернила в последний раз, прежде чем встать и посмотреть на свою работу. Из моего горла вырывается рычание, когда я нежно провожу большим пальцем по слову, которое я написал на ее коже.
Феникс
Я чувствую маниакальную одержимость, глядя на него, наслаждаясь осознанием того, что пометил ее навсегда. Темный трепет пробегает по моим венам, когда я понимаю, что Астор — не единственный, кто будет навсегда увековечен на ее коже.
Мне было неприятно осознавать, что он был на ее теле, а я нет, но теперь я буду на ее теле как постоянное напоминание, даже спустя долгое время после того, как она уйдет от меня.
И в отличие от божьей коровки на ее запястье, это мое имя.
Мое имя.
Я почти кайфую от этого ощущения, от того, что я помечаю ее так,
Я тянусь вверх и развязываю кляп, говоря ей.
— Я предупреждал тебя, что сделаю это навсегда, если ты не будешь осторожна. Тогда ты не послушалась, но сейчас должна послушаться. — Мой голос хриплый и на пару октав ниже ее обычного тона. — Если ты хоть раз позволишь кому-то увидеть это, я убью его. — Я прижимаюсь губами к кляпу в фальшивом, дразнящем поцелуе. — Ты же знаешь, что я на это способен.
Освободив рот, она опускает взгляд на свои бедра и впервые видит мой рисунок, сделанный от руки. Буквы ровные, полдюйма в высоту и выделены курсивом.
Что еще важнее, на них написано мое имя, которое навсегда связывает ее со мной.
Ее глаза расширяются от шока, а голос дрожит, когда она говорит.
— Ты сумасшедший.
Я резко улыбаюсь в ответ.
— А ты моя, так что же это значит?
Я подхватываю ее за бедра и тяну к краю кровати. В следующее мгновение я освобождаю свой член из брюк, приставляю его к ее отверстию и вхожу в нее до упора.
Она вскрикивает, что-то среднее между стоном и криком, и ее нога обхватывает мою талию, чтобы прижать меня к себе. Все еще находясь внутри нее, я опускаю верхнюю половину себя и наклоняюсь, пока не оказываюсь нависающим над ее телом.
Я отклоняю бедра назад, пока не выхожу почти полностью, и приостанавливаюсь, мои глаза буравят ее, когда я снова вхожу в нее. Ее рот складывается в маленькую букву «о», а с губ срывается тихий, почти удивленный вздох.
— А еще я нарцисс, — делаю упор, — потому что мне нравится смотреть на свое имя, когда я трахаю свою киску.
Толчок.
— Психопат, — упор, — потому что я уже продумал десять разных, очень наглядных способов, как я буду пытать этого парня за то, что он прикоснулся к тебе.
Удар.
— О, Боже, пожалуйста, не надо. Он брат Неры, ты не можешь причинить ему боль.
Ее глаза расширены и умоляющи, а мои темнеют, пока ярость почти не ослепляет меня.
Удар.
— И монстр, — удар, — потому что теперь я собираюсь взять твою задницу за то, что ты снова защищаешь другого парня.
Схватив ее за левое бедро, я переворачиваю ее и укладываю лицом вниз на матрас, все ее тело приклеено к простыням.
Она стонет, когда белье трется о ее бедро.
— Это натирает твою татуировку? Прости, детка. — Я мурлычу ей в ухо.
Я хватаю ее за запястья, которые все еще связаны у нее на спине, и провожу одной рукой по каждой из ее ягодицы.
— Что ты делаешь? — спрашивает она с нотками истерики в голосе.
— Я хочу, чтобы ты раздвинула для меня ягодицы. Дай мне попробовать твою маленькую симпатичную попку, прежде чем я ее трахну.