Всегда в бою
Шрифт:
– Довод, но - слабый, - заметил генерал Жуков.
– Пятая танковая сейчас под Крюково. Нужен пленный, товарищ Белобородов.
Наши разведчики еще вечером ушли во вражеский тыл с целью добыть "языка" и вернулись только что. Это я понял по жестам, которые мне делал из-за плащ-палатки майор Тычинин.
– Разрешите на минуту выйти к разведчикам?
– спросил я.
Командующий кивнул. В соседней комнате меня встретил улыбавшийся Тычинин, он жестом указал на закутанную в шерстяной женский платок фигуру:
– Вот он, "красавец". Танкист, из разведывательного батальона.
"Красавец"
– Хоть бы веником обмели, - говорю Тычинину.
– Неудобно перед командующим.
Наш разговор услышал генерал Жуков, приказал ввести пленного. Поглядел на него внимательно и сказал:
– Вшивая армия - факт знаменательный. Запишите его в журнал боевых действий: историкам пригодится.
Так в журнале боевых действий 9-й гвардейской стрелковой дивизии появилась не совсем обычная запись: "Захвачен пленный обер-ефрейтор, 1920 г. рождения, 90-го разведбатальона 10-й танковой дивизии. Из Германии прибыл в октябре. Имеет массу вшей"{20}.
Пленник был разведчиком, поэтому знал гораздо больше, чем обычный танкист. Он подтвердил, что перед правым нашим флангом и центром сосредоточены танковые части моторизованной дивизии "Рейх" и 10-й танковой дивизии, а также 86-й моторизованный полк последней - всего около ста танков и бронемашин. Кроме того, обер-ефрейтор показал, что встречал на этом участке танковые подразделения соседней 5-й танковой дивизии{21}.
Допросив пленного, командующий позвонил в штаб фронта, приказал немедленно "передать наверх" о сосредоточении танков противника в стыке 18-й и 9-й гвардейской дивизий.
Около шести утра, когда я уже доложил генералу Г. К. Жукову, что Селиваниха взята, что танкисты стрелки вышли к деревне Дедово, позвонил телефон. Слышу голос начальника штаба 16-й армии генерала Малинина:
– Командарм у вас?
– У меня.
Генерал Рокоссовский взял трубку, молча выслушал начальника штаба и несколько переменился в лице.
– Каменку сдали, фашисты прорвались в Крюково, - глухо сказал он.
Генерал Жуков встал, застегнул шинель.
– Едем, Константин Константинович.
– Туда?
– Туда. Отбивать Крюково.
Расположенный на Ленинградском шоссе, этот поселок, превращенный в сильный опорный пункт, прикрывал подступы к столице с северо-запада. Если 40-й немецкий танковый корпус пытался прорваться к Москве через Дедовск и Нахабино, то два других корпуса 4-й танковой группы - 46-й танковый и 5-й армейский стремились достичь той же цели через Крюково. На том же направлении действовала и часть сил 3-й немецкой танковой группы.
Из сообщений командира 18-й стрелковой дивизии полковника Чернышева я знал, сколь напряженной стала борьба за Крюково. Линия фронта представляла собой ломаную кривую, к тому же непрерывно и резко менявшую очертания. Впоследствии К. К. Рокоссовский говорил мне, что это обстоятельство едва не завело их с Г. К. Жуковым в расположение фашистских войск. Пришлось даже отстреливаться. Выручили мужество и хладнокровие бойцов охраны.
Утром 2
В полдень с НП я увидел неприятную картину. По широкому полю, что протянулось от села Рождествено к городу Дедовск, группами отходили бойцы 2-го батальона 131-го полка. Было ясно: батальон оставляет село.
Звоню Докучаеву, отвечает его начальник штаба капитан Рыбко:
– Командир полка под Снигирями. Там тоже критическая обстановка: третий батальон отошел к поселку Ленино. Организуем контратаки.
Итак, на левом фланге неблагополучно. Бронников тотчас выехал на Волоколамское шоссе, к поселку Ленине, а мне пришлось взять в свои руки управление боем под Дедовском. Хорошо еще, что наши боевые порядки были глубоко эшелонированы: 40-я стрелковая бригада занимала оборону по западной окраине города. Ее огонь и контратаки отбросили гитлеровцев в Рождествено.
Вечером вернулся Бронников. Рассказал о тяжелом бое, который пришлось выдержать 3-му батальону 131-го полка. Докучаев сам дважды водил бойцов в контратаку. Противник остановлен, поселок Ленино удалось удержать.
Иван Федорович Федюнькин принес карту с нанесенной на ней боевой обстановкой. Теперь оборона дивизии строилась так: 258-й полк стоял фронтом на север, 40-й - на запад, 131-й - на юг, прикрывая Волоколамское шоссе от Ленино до Дедовска, до стыка с 40-й стрелковой бригадой.
Весь следующий день на этих участках шли ожесточеннейшие бои с пехотой и танками дивизии "Рейх". Эсэсовцы, обходя Дедовск, приближались к шоссейной дороге. Докучаев доложил:
– Отходим на восточную окраину Ленино. Мой наблюдательный пункт в Садках окружен фашистскими танками.
На этом связь с ним прервалась. По звукам боя можно было определить, что противник уже обошел Дедовск с севера и с часу на час отрежет наш НП от главных сил дивизии. Это подтвердил и начальник артиллерии Погорелов со своими наблюдателями: вражеские танки и мотопехота пересекли железную дорогу у станции Гучково, но в трехстах метрах от Волоколамского шоссе были остановлены сильным огнем с территории кирпичного завода.
На кирпичном заводе оборонялась группа истребителей танков из 2-го батальона 131-го полка. Командовал ею старший лейтенант И. И. Степин, ветеран дивизии. Ему был придан взвод 45-миллиметровых пушек лейтенанта П. С. Воронина. Вместе с артиллеристами в группе насчитывалось около 40 бойцов. Немного, конечно, но зато народ отборный. Люди Степина боевую практику получили еще под Барынино, на Озерне, и теперь борьба с танками была для них привычным делом.
Еще накануне командир полка Докучаев, предвидя опасность вклинения противника в стык флангов с 40-й стрелковой бригадой, приказал Степину занять оборону на кирпичном заводе. Старший лейтенант умело распорядился своими небольшими силами, и к утру кирпичный завод превратился в противотанковый опорный пункт.