Всегда в бою
Шрифт:
В нашей полосе находились несколько немецких дивизий. Все они понесли огромные потери в людях и технике, но в совокупности с мемельским гарнизоном составляли внушительную боевую силу - 18 пехотных батальонов, около 40 танков и самоходок. Действиями этой группировки руководил штаб 40-го немецкого танкового корпуса.
Мемель был заранее подготовлен к обороне. Его опоясывали четыре оборонительных рубежа, каждый из которых имел три сплошные траншеи полного профиля, прикрытые проволочными заграждениями и минными полями. Первый рубеж, так называемое предполье, тянулся от Мартинсдорфа до Яккена, второй -по западному берегу реки Рингель-Бах,
Три внутренних оборонительных обвода отличались от первого, внешнего, большей насыщенностью долговременными сооружениями - дотами и бетонными колпаками. Кроме того, Мемель прикрывали девять фортов. Как показывали пленные, постройка этих фортов была закончена уже к марту 1944 года. Каждый форт представлял собой как бы семью из железобетонных сооружений, связанных единой огневой системой и приспособленных к круговой обороне. В центре форта располагался громадный дот, внутри которого могла свободно развернуться грузовая автомашина. Боевое его покрытие - четыре метра железобетона, вооружен он кроме пулеметов и легких орудий морской береговой пушкой калибром 310 мм. Вокруг главного дота находились соединенные с ним подземными ходами доты меньших размеров. Форт опоясывали противотанковые рвы, минные поля, колючая проволока{105}.
Столь мощную крепостную оборону мы встретили впервые. Отмечу, что несколько месяцев спустя штурм фортов Кенигсберга потребовал с нашей стороны привлечения артиллерии особой мощности, во-первых, и многодневной артиллерийской подготовки, во-вторых. Только эти меры помогли вывести из строя главные оборонительные сооружения крепости. А здесь, под Мемелем, самым крупным орудием была у нас 203-мм гаубица.
Она могла разрушить обычный полевой дот, но четырехметровое бетонное покрытие главных дотов Мемеля ее снаряды, даже бетонобойные, не пробивали.
10 октября, отразив более десяти вражеских контратак и продвинувшись на 8-18 км, части 43-й армии вплотную приблизились к внешнему обводу мемельских укреплений. Прорвать его с ходу не удалось. За ночь мы сгруппировали войска, подтянули тяжелую артиллерию и с утра 11 октября возобновили наступление.
Бой развивался тяжело. Лавина огня обрушилась на центр наших боевых порядков. Били орудия вражеских фортов, била тяжелая артиллерия с кораблей. Продвижение отмечалось лишь на флангах, где 92-й и 90-й корпуса и часть сил 19-го корпуса упорно пробивались к Балтийскому побережью севернее и южнее города.
В 14.00 генерал Самарский доложил:
– Тридцать вторая Верхне-Днепровская Краснознаменная стрелковая дивизия вышла к морю в районе поселка и лесничества Старишкен. Отличились семнадцатый и сто тринадцатый полки. Они перерезали дорогу Мемель - Тильзит. Мемельский гарнизон отсечен от Восточной Пруссии. Очищаем побережье залива Куришес-Хафф.
– И уже более будничным тоном добавил: - Трудно, Афанасий Павлантьевич. Сильный огонь со стороны Мемеля. С моря бьют фашистские крейсера.
Так мы вышли на Балтику. Свершилось то, чему были подчинены все усилия войск 1-го Прибалтийского фронта со времени окончания Витебской операции. Прибалтийская группировка противника была рассечена надвое. Успех этот, разумеется, разделяли все воины фронта. Одновременно с нашей армией к морю прорвались части 5-й гвардейской танковой (севернее Мемеля) и 51-й армий (южнее
С членом Военного совета С. И. Шабаловым мы проехали к побережью. Оставили машину за каменным домиком, дальше пошли пешком. Был хмурый осенний день с мелким дождем и холодным ветром, серая лента шоссе уходила на юг. На обочине два бойца приколачивали к столбу прямоугольник фанеры с надписью: "Товарищ! Эта дорога - в Восточную Пруссию. Вперед, на Тильзит!" Мы пересекли шоссе. В песчаных дюнах, в выемке, находилась полевая кухня. Поодаль, развернув башни стволами к морю, стояли танки. Вокруг одного из них сгрудились танкисты. С котелками в руках, закинув голову, они смотрели на рослого офицера. А он, опершись на башню, громко и вдохновенно читал стихи:
Шумела Балтика. Валы
Катились пенной чередою.
Как стрелы, вырвавшись из мглы,
Летали чайки над водою.
Над морем таял синий мрак,
И вдруг зардело, засияло...
В этот миг над морским горизонтом, где в туманной мгле маячили фашистские военные корабли, сверкнул орудийный залп. Докатился тяжелый гул, снаряды рванули где-то за спиной, за дорогой. Но никто из танкистов даже не обернулся. Поэт, пренебрежительно махнув рукой в сторону кораблей, продолжал:
На маяке взметнулся флаг,
Прорезав тучи светом алым.
Бил в берег яростный прибой,
Кружились чайки на просторе.
Мы пили солнечный настой,
Ногою твердой став при море...
– Узнаешь?
– спросил меня Сергей Иванович.
Ну конечно! Это был Сергей Кузьмич Баренц, один из корреспондентов армейской газеты, очеркист и поэт, всегда искавший тематику своих произведений на переднем крае войны - в стрелковом окопе, в танковом десанте, на артиллерийских огневых позициях.
Нас заметили, кто-то подал команду, Баренц спрыгнул с брони, направился к нам.
– Когда же, Сергей Кузьмич, успел сочинить?
– спросил Шабалов.
– Сегодня. В такой час не ты к рифме, но она к тебе спешит.
– Хорошие стихи. Но не обессудь за прозаический вопрос: почему "солнечный настой" в такую хмурь?
– Верно, погода не праздничная, - согласился Баренц.
– Но вижу в ней солнце, ничего не поделаешь.
Возвращались к машине уже втроем, говорили о поэзии на войне, я вспоминал Алексея Суркова, его "Землянку", минные поля сорок первого, с которых ушла в большую жизнь эта песня. Баренц рассказывал нам о технике поэтической работы, о том, как мучительно трудно бывает осмыслить то или иное событие и, наоборот, как иногда неприметная деталь вырастает вдруг в художественный образ. Цитировал Пушкина, Лермонтова, Некрасова, потом спросил:
– Не упрекнут меня за последнюю строку?
– "Ногою твердой став при море"?
– Да. За пушкинскую строку.
– За что ж упрекать? Это давний обычай. Дань глубокого уважения к великому поэту...
* * *
Прорыв армий 1-го Прибалтийского фронта к Балтийскому побережью для всех нас был событием знаменательным, однако общая обстановка, сложившаяся под Мемелем, оставалась весьма напряженной. Наши атаки непосредственно на Мемель успеха не принесли: артиллерию противника подавить не удалось. Командующий артиллерией армии Е. В. Щеглов сосредоточил на вражеских фортах огонь тяжелых дивизионов, стрельба была меткой, но не результативной. Многопудовые снаряды не причиняли фортам сколько-нибудь заметного ущерба.