Вселенная файа. Трилогия

Ефимов Алексей Алексеевич

Аннит Охэйо. Одинокие размышления.

– Икак тебе в новом облике?
– Вэру повернулся к Хьютай.

Ответ раздался из скрытого динамика белого воспринимающего устройства. Оно висело перед ним в воздухе, окруженное трепещущим ореолом силового поля.

– Очень неудобно. Если бы не ты, я бы дождалась восстановления тела.

– Но как ты себя чувствуешь там?

– Это трудно объяснить. Физически - как обычно. А психологически - просто невыносимо!

Анмай смутился.

– Прости. Но я так испугался...
– он замолк, вспоминая прыжок.

Тогда, вновь очнувшись,

он так и не увидел Хьютай. Комцентр сообщил, что она не пережила перехода, - когда Анмай в первый раз лежал без сознания, машины вынесли её тело. Прежде, чем он испугался, Астрофайра напомнила ему, что сознание Хьютай живо и желает говорить с ним. Так что теперь Вэру казалось, что его подруга просто уехала куда-то на полгода. Они могли общаться, когда захотят, и даже заниматься любовью, - для этого, правда, Вэру приходилось входить в виртуальный мир ожидавших воплощения душ. Что ж, ничего не дается даром, - они уменьшили разрушительный импульс вовне, но внутри он стал сильнее. В итоге, на борту Астрофайры осталось едва половина из полумиллиона файа. Впрочем, через полгода все умершие воскреснут, - биоформаторы уже восстанавливали их тела.

Это было не простое эмбрионирование, - оно шло слишком медленно. Биоформаторы выращивали отдельные ткани из синтезированных на основе исходной генетической информации культур стволовых клеток, и уже из них собирали тело, - конечно, не механически, а искусно сращивая независимо развивавшиеся его части. В это же время в растущий мозг записывалась вся информация из матрицы. Если бы этого количества воскрешенных оказалось вдруг недостаточно, Астрофайра могла создать копии тех, кто недавно покинул её - оригиналы их матриц остались на борту. Если бы не хватило и их, она могла начать производить новые личности, - не копии, не слуг, а совершенно полноценных файа.

Вспомнив, что умных, бесстрашных файа, даже более мудрых и благородных, чем обычные, можно производить как гайки, как сталь, в любых количествах, Анмай нахмурился. Но вся история развития науки, - история умаления достоинства её живых создателей. Скоро живых файа не останется нигде, и такие казусы станут чисто историческими. Он подумал, что так будет лучше, потом встряхнул волосами. Вокруг него, в ангаре Астрофайры, царило деловое оживление.

– Не хочешь присоединиться к нам?
– спросил он Хьютай.

– Загрузившись в компьютер десантного корабля? Нет уж! Лучше я посплю полгода, а потом узнаю всё сразу!

Из динамика донеслось фырканье, затем воспринимающее устройство с быстротой пули взвилось вверх и исчезло. Судя по быстроте и точности его полета, матрица Хьютай уже отключилась.

Анмай перевел взгляд на ожидающий его десантный корабль. Это была первая высадка на поверхность Линзы. Комцентр предложил вести разведку с помощью автоматических устройств, но экипаж воспротивился. Машины согласились, - в конечном счете, разница была не столь и велика.

* * *

Они находились внутри уже две недели, собрав огромное количество информации, - но вот толку от неё оказалось немного. Устройство Линзы преподнесло им целый ряд сюрпризов. Судя по показаниям гравиметров, самый её центр занимала огромная, компактная масса вещества - звезда, красный карлик. Но ни к ней, ни к силовым установкам Линзы нельзя было подобраться - её центральную часть окружала цилиндрическая нейтридная стена диаметром в три миллиона миль, состоявшая из труб невообразимого размера и совершенно монолитная. Оставалось неясным, как сами Мэйат преодолевали эту преграду.

Периферийная часть Линзы разделялась на четырнадцать сегментов глухими, тоже нейтридными, как и её основа, стенами, на полмиллиона

миль не доходившими до центральной. В верхней части этого пространства, где гравитация центральной массы и основания уравновешивала друг друга, создавая зону невесомости, вращалось двадцать одно небесное тело, - четырнадцать похожих на Файау планет, имевших атмосферы, моря и жизнь, и семь солнц - нейтридных восьмиугольников по девяносто тысяч миль диаметром. На их обращенных к поверхности Линзы плоскостях сияли колоссальные плазменные прожектора. Плазма удерживалась и нагревалась могучими магнитными полями солнц, а внутреннее магнитное поле Линзы питало их поступавшей из её центра энергией. Падая на её нижней плоскости почти до нуля, здесь оно достигало максимальной величины.

Температура и спектр излучения у всех солнц различались, как различались и цвета. Они соответствовали цветам радуги, и в этом был скрыт какой-то смысл. Цветовой код очень легко передавал эмоции: фиолетовые тона обозначали тайну, черные - скорбь и угрозу, синие - спокойствие, желтые тревожны, зеленые - это зелень, растения, то есть буйство жизни, красные - секс и агрессивность, но это всё у файа! Что это означало для Мэйат, они так и не смогли представить.

Солнца чередовались с парами планет. Их свет падал на них через отверстия в боковых гранях нейтридных оснований светил. Все они плыли по одной стационарной орбите, располагаясь как бы в вершинах призрачного многоугольника. Для наблюдателей на поверхности Линзы солнца и луны всегда оставались неподвижны друг относительно друга.

Сразу после не-перехода Астрофайра вышла в эту зону невесомости, чтобы пополнить запас массы, - для этого отлично подошла одна из планет, жизнь на которой непонятно почему погибла. Звездолет завис над ней и в поверхность планеты ударил поток гамма-излучения двигателей, испаряя кубические мили камня. Казалось, на месте горного массива зажглась звезда. Чудовищный столб плазмы, рвущийся с поверхности, достигал Астрофайры и втягивался внутрь корабля. Через несколько минут топливные танки звездолета заполнились, но планете это дорого обошлось, - на её поверхности остался кратер диаметром в сотню миль. Пар из выкипевших океанов скрыл её ослепительной белизной, большая часть атмосферы разлетелась, - она бледной туманностью тянулась между солнц, постепенно рассеиваясь. Если в Линзе и остались автоматические устройства, наблюдающие за её сохранностью, они никак не отреагировали на это.

Вэру очень интересовало, что бы произошло, будь эта планета обитаема. Но, насколько они смогли выяснить, ни на одной из планет Линзы не было разумной жизни.

Всю нижнюю плоскость этой колоссальной конструкции скрывала голубая вуаль атмосферы. Её состав везде был одинаков и полностью пригоден для файа.

Поверхность всех сегментов покрывал многомильный слой земли и камня, - но его масса казалась ничем по сравнению с массой нескольких дюймов подстилавшего его нейтрида. Ни вулканов, ни землетрясений в Линзе не было и не могло быть. Однако, в ней имелись горы, моря, океаны и реки, - всё, как на поверхности планет. Суши в ней оказалось больше, чем воды, и моря нигде не смыкались, - их группы разделялись горами, словно сеткой с тысячемильными ячейками. Зато дно кольцевой зоны между радиальными стенами занимал сплошной, без единого острова океан - Океан Мрака, как его назвали файа. Солнца освещали только внешние сегменты Линзы, и их свет падал лишь на его окраину. Её межсегментные стены и свод оказались совершенно черными, - за исключением россыпи зеркал-рефлекторов. Отражая день других сегментов, они имитировали звездное небо, но в какой части Вселенной сияли некогда такие звезды, - никто не знал.