Вселенная файа. Трилогия
Шрифт:
"Товия" описывала гигантскую дугу, чтобы опуститься на ночной стороне по-прежнему незаметно-медлительно приближавшейся планеты. Она наплывала сияющей выпуклой стеной, становясь всё ярче, и занимала уже всё поле зрения, - огромная, перистая голубовато-белая на дневной стороне, синевато-чёрная, - на ночной. Анмай попытался разглядеть очертания берегов, или хотя бы огни городов в ночной тени, но тщетно. Яростный отблеск атмосферы скрывал всё.
Эрайа приближалась. "Товия" падала всё стремительнее, движение поверхности под ней уже было хорошо заметно, и становилось всё быстрее. Анмай видел чисто-белые, тончайшие резные облака, под
Вэру показалось, что он видит огни городов, тускло просвечивающие сквозь розовеющие закатные облака, но он не был в этом уверен. Внезапно он понял, что это просто отблеск заходящего солнца на воде, - озерах или реках.
Закат наступил и для них, - уходя за край планеты, солнце расплылось широкой радужной полосой во влажной толще атмосферы. Этот закат был поразительно красив, - на фоне радужного сияния громоздились грозовые тучи. Окаймленные багрянцем, они отбрасывали в космос огромные лучистые тени. В них, едва заметно, трепетали вспышки молний.
Орбитальный закат оказался коротким, - всего через минуту на небе остались лишь вечные звёзды космоса и каменный цветок Алейры, неправдоподобно чёткий и реальный. Казалось, до него всего несколько миль.
Анмай всё же смог разглядеть далеко внизу слабые огни городов, - расплывчатые, неопределенного желто-синеватого цвета, словно пятна тлеющих облаков. Он попытался разглядеть их получше, но в этот миг его прижало к полу, так резко, что потемнело в глазах, - "Товия" гасила орбитальную скорость, чтобы войти в атмосферу, не оставляя огненного следа. Края планеты уходили за горизонт, её поверхность распластывалась, - они незаметно пересекли решающую границу, за которой расстояние до небесного тела становится просто высотой.
Им так и не удалось разглядеть очертания земли, - её скрыли тучи. Быстро замедляя ход, "Товия" спускалась к бескрайнему морю облаков, вздымавшихся, подобно гигантским снежным горам, в золотистом свете лепестков огромной, в полтора угловых градуса диаметром, луны. Облака скрывали землю не полностью, но в черных провалах между ними, куда заглядывали лишь яркие звёзды, ничего нельзя было разглядеть.
Лишь когда до поверхности Эрайа осталось всего пять миль, "Товия" плавно затормозила, потом чуть поднялась и зависла неподвижно. Так она могла парить почти вечно, - о настоящей посадке пока не было и речи.
– А ниже нельзя?
– удивился Анмай.
"Товия" промолчала, но отделившийся от неё зонд показал бледное мерцающее пятно в жерле реактора под призраком корабля, очерченным зыбкими струями нагретого воздуха, - огни звёзд в них мерцали и расплывались. Для глаз это было почти незаметно, но всё же... всё же...
– Очень славно, - сказал Анмай.
– Наша невидимость никуда не годится. Можно с этим что-то сделать?
– Нет. Остаточная ионизация в дюзе, - неустранимое следствие нейтринной эмиссии, а если мы решим снизить её мощность, то просто грохнемся. Чтобы остаться незаметными, нам надо парить в стратосфере, на высоте не меньше десяти
– С такой высоты немногое увидишь. Впрочем... неважно. Всё равно нам придется прокинуть корабль, чтобы встретиться с жителями Эрайа.
– Вы хотите сесть сейчас?
– спросила машина.
– Да, сейчас.
– Вряд ли это будет разумно. Ваша безопасность...
– Зависит лишь от моей осторожности. Я запрограммирую весм на подрыв при угрозе потери связи. Тогда не будет вообще никакой опасности.
– Разумеется. Но там, внизу, - не дикари, а высокоразвитое общество, лишь имитирующее дикость. Файа сразу поймут, что в их матричной системе появился чужак. Они прочтут ваши мысли, память, - и нам конец.
– Можно изменить частоту... как-то сделать сигнал весма незаметным?
– Можно, но без полной гарантии. Скорее, это привлечет ещё большее внимание.
– Что ж. Тогда всё будет всерьез. Если меня убьют внизу, - я умру.
Он улыбнулся.
– Если не ошибаюсь, единственный вид связи, которую, даже теоретически, абсолютно невозможно перехватить, - сверхсветовые квантовые функции, две системы тождественно-идентичных микрообъектов. Почему бы не воспользоваться ей?
– Её пропускная способность ничтожна. Обычный разговор она ещё может обеспечить, передачу памяти, - нет. Кроме того, очень велика опасность искажений.
– Понятно. Что вы хотите предложить?
– Вы спуститесь вниз без весма, но с имитирующим его квантовым передатчиком. Мы всегда будем над вами, и, если будет нужно, - мы вмешаемся.
........................................................................................
Буквально сгорая от нетерпения, Анмай стал собираться. Хьютай с интересом следила за ним.
– Я пойду с тобой, - неожиданно сказала она.
– Нет. Если с тобой что-то случится...
Она остановила его, подняв руку.
– Однажды ты так же ушел в разведку Линзы, и исчез на год. Весь этот год я считала тебя мёртвым. В моих волосах нет седины, но это не значит, что я не страдала. И, если ты вновь исчезнешь...
– Но я...
– Молчи! Всегда вместе. Ты сам это сказал. Всегда. Даже за порогом смерти. И за пределами Реальности, где мы однажды окажемся...
Анмай опустил голову и вдруг усмехнулся. Вообще-то, он был очень рад.
........................................................................................
В последние минуты перед спуском, когда они уже стояли у маленького скиммера в огромном ангаре "Товии", Анмай ощутил вдруг неожиданно сильное волнение. Ведь прошло десять тысяч лет! Файа изменились, не могли не измениться. Примут ли они его за соплеменника, не говоря уже о иных тонкостях?..
Вэру подошёл к черной зеркальной стене ангара, напряженно всматриваясь в своё призрачное отражение. Он был создателем сверхрасы, изменяющей Вселенные, сам пересек миллиарды световых лет, видел величие и ужас мироздания, - но на него смотрел обычный файский парень, рослый, широкоглазый, с хмурым лицом, словно отлитым из тускло отблескивающего смуглого базальта, - любитель драк и девчонок в сером удобном комбинезоне с множеством накладных карманов, ещё времен "Астрофайры". Такие носили на Эрайа и сейчас, так что прибегать к маскараду не пришлось. На босых ногах, - сандалии с легкими ремешками. Вот, собственно, и всё. Ни звездного света в глазах, ни печати мудрости на лице.