Вселенная шай-ти
Шрифт:
Соня ступала осторожно, чтобы, не дай бог, не поломать цветы: и распустившиеся, и только с завязывающимися бутонами, и уже отцветающие. У Ашая на голове пригрелась большая бабочка, чуть выше виска, и еще три ползали по рукам, шевеля усиками. Соня моргнуть не успела, как у нее на плече примостилась пара таких же.
– А им… не вредно так ползать?
– почему-то шепотом спросила Соня.
– Не более, чем по обычному цветку, - уверил свой свет Тай-до-рю, снимая сидящую у себя на локте бабочку и опуская ее Соне на макушку. Девочка не увидела, как бабочка сложила
– Да?
– недоверчиво уточнила Соня.
– А нам в школе на биологи другое рассказывали…
– Свет мой, но мне же не вредит, когда ты касаешься моих крыльев! Да и пыльцы меньше не становится.
– Но… ты же не бабочка.
– Почему не бабочка?
– удивленно моргнул Ашай.
– А кто же я тогда?
– Эм… инопланетянин?
– так, наверное, студент отвечал на экзамене, когда осознавал, что где-то он страшно ошибся, но так не мог понять где.
– Это, конечно, да, но кроме того, мой вид произошел от этих вот созданий, представитель которых в данный момент переползает тебе на лоб.
Соня скосила глаза на лоб, пытаясь рассмотреть хотя бы краешек крыльев, но у нее ничего не получилось. Как не получалось связать вместе бабочек и Ашая. Нет, оно звучало очень складно, она даже верила, что так дело и обстояло… Но бабочка двух метров с лишним роста всегда была для нее чем-то из области фантастики.
– Сейчас ты скажешь, что и глаза у тебя фасеточные.
– Не совсем, но что-то родственное есть, - согласился Ашай, для наглядности еще и кивнув.
– По строению, но этого не увидеть из-за третьего века.
– И вы никогда его не поднимаете?
– задала Соня давно мучающий ее вопрос.
– Почти. Мы же скорее ночные создания, нежели дневные, хотя сейчас в силу развития и перешли к иному режиму, если только живем не в совсем жаркой полосе. Смотреть на дневной свет без третьего века для нас невозможно: мы просто ослепнем от его яркости, - принялся объяснять девочке Тай-до-рю.
– А…
– Если хочешь, то я тебе покажу, когда приедем домой.
– Хочу, - не успев даже задуматься, произнесла Соня.
– Очень.
– Хорошо, - и возвращаясь к предыдущей теме, Ашай спросил: - Так почему я не бабочка, мой свет?
– Ну… Ты большой, и рук у тебя четыре, и вообще - не лохматый.
Соня понимала, что ее аргументы прозвучали очень глупо, но ничего с собой поделать не смогла. Разные они, совсем не похожие! Вот Кор-ар из Зверинца - тот богомол и никто другой, а космическим кораблем, что увез ее с Земли, управляла крыса.
– Соня, ты нелогична, - рассмеялся Ашай, и от его смеха бабочки взлетели с ближайших цветков.
– Да и третья пара рук у нас срослась с крыльями для усиления и поддержки увеличивающейся массы, иначе мы не смогли бы парить. Также как и ‘лохматость’, если выражаться твоим языком, приобрела форму природного щита, став вторым слоем кожи.
– То есть…
– Да. Удивительно, правда?
Ашай стал
– Ты мне сейчас невзначай картину мира сломал, - укорила Ашая Соня.
– Не стыдно?
– За правду - нет, - ответил Тай-до-рю и мягко провел тыльной стороной ладони по щеке девочки.
– Но я тебя сюда не ради очередной лекции привел…
– А разве не затем, чтобы показать это место?
– Больше да, чем нет, но все-таки…
Он неожиданно опустился на колени, прямо в траву, посмотрел Соне в лицо серьезно и испытующе, так, что она даже с ноги на ногу переступила от собственной растерянности. Сейчас должно было произойти что-то серьезное. И хорошее, точно хорошее, потому что плохое совершенно иначе ощущалось.
– Свет мой… Я знаю, что непозволительно присвоил тебя себе, украв у твоей планеты, пусть и не своими руками.
– И ничего ты!..
– хотела было возмутиться Соня, но Ашай качнул головой, и она примолкла.
– Я не сожалею о случившемся. Не могу сожалеть.
Он погладил большими пальцами Сонины запястья, прикоснулся к звеньям золотой брачной цепочки, слушая частящий пульс, и голос у него сделался предельно серьезным.
– Я сделал тебя своей, не оставив тебе выбора, просто утянул за собой в темноту. Ты моя больше, чем это даже было бы возможно, если бы обряд проводили Жрицы в одном из храмов. Я не жалею и об этом.
– Еще бы!
– фыркнула, не сдержавшись, Соня.
– По своей воле мне не отпустить тебя… Но… - он сглотнул и хрипло произнес, - я должен спросить.
Соня отстраненно подумала, что если Ашай сейчас спросит, а не сожалеет ли она обо всем случившемся с ней, то она его ударит. И пусть руку себе отобьет, не велика беда! Лишь бы Ашай глупостей не спрашивал и не думал.
– Ты будешь со мной - здесь и там, за гранью этой жизни и в следующих?
У нее разом пересохло в горле и подкосились колени - от облегчения или от радости, она сказать не сможет никогда. И сил хватило только кивнуть: ‘Да! Да-да-да-да!’
Ашай поцеловал ее в сложенные ладони, словно собирался с них пить родниковую воду, потому что ковшика с собой не оказалось. А вода струилась сквозь пальцы каплями, стекала по рукам к локтям, и он ловил их губами. Соня рассмеялась, ей стало жарко, будто они нашли не маленький кусочек тепла среди зимы, а жаркое лето в лете!
И вокруг них были цветы, и бабочки, и купол из лепестков.
Но Соня не обращала на это внимания, она смотрела на Ашая, пьющего у нее с ладоней прозрачную с золотыми всполохами воду.
И скорее почувствовала кожей, нежели услышала…
Спасибо.
*
– Здесь выросла моя бабушка, здесь же ее нашел дед, - Ашай вошел в маленький, даже крошечный дом, который совсем не вязался со всем, что Соня до этого видела на планете. В нем было всего три комнаты: две маленьких и одна большая, с жаровней по центру.