Вселенная шай-ти
Шрифт:
– Скажи, что ты не имеешь в виду наш с тобой фонарик над порогом?
– Вот уж чем чем, а им я делиться ни с кем не собираюсь, - усмехнулся Ашай и отложил в сторону рабочий падд.
– Но сейчас я говорил о твоих рисунках и витраже в спальне, который ты расписала от одной скуки. Да, тебе не хватает информации о наших материалах, о том, как они смешиваются и какой дают результат, методиках закрепления и взаимодействия…
– А также таланта, знаний перспективы, анатомии, биологии и еще целого спектра предметов, - продолжила за него Соня, загибая пальцы на руках, словно бы говоря: ‘Ничего не получится, даже думать
– Зато ты умеешь чувствовать и видеть красоту.
Соне бы стоило понять, что спорить с ней в данном вопросе не собирались. Ашай просто записал ее на пробные занятия живописью к одному из известных Мастеров. Соня тогда возмущалась трое суток кряду - громко, с чувством. Но проще было переспорить скалы, чем упершегося Ашая, который считал, что пока она не попробует, не о чем и говорить.
На первом уроке они с Мастером Ромашем изучили друг друга полными скептицизма взглядами, откровенно не понимая, на что они собрались потратить сейчас свое время. А потом Мастер достал краски, натянул на ‘крючки’ ткань и попросил девочку что-нибудь нарисовать. Что угодно, но лучше, если это будет не абстракция из геометрических фигур. Он, конечно, уважал все стили, но работать предпочитал все-таки по классической схеме: сохранять уже существующее в реальности, прекрасное настолько, что перехватывало дыхание. Если его возможной ученице его слова о чем-то говорили.
Соне выслушала это пожелание, покрутила в руках кисточку-трубочку, попробовала, как ложится краска на ткань, потеребила на запястье браслет из бирюзовых с золотом бусин и с головой ухнула в собственную память…
Через пять с половиной часов на холсте по пшеничному полю побежали золотые волны, а вдалеке над горами заклубились темные тучи, сквозь которые пробивались косые солнечные лучи.
Ашай ничего не сказал, но выглядел весь следующий день донельзя довольным, как будто он вместе с Графом совершил набег на сметанную фабрику и устроил там форменный дебош.
– Поздравляю, - вернул Соню в реальность голос Рейша.
– Надеюсь, твое обучение тебя не разочарует и подарит нашу миру еще одного художника.
Девочка постучала пальцами по столу, прикусила губу, обдумывая внезапно пришедшую в голову мысль, а потом все-таки задала Рейшу вопрос:
– Я правильно предполагаю, что мое обучение - ваших с Сойрашем рук дело?
– Твое обучение дело рук Ашая, никак не наших, - открестился тот.
– Да ну?
– не поверила Соня.
– А кто ему мысль, что меня надо учить живописи, в голову вложил? И к кому прислушались?
– Эм… Не было такого. Тебе послышалось.
– Хм…
– Точно тебе говорю, не было. Ашай спросил, Сойраш ответил, я просто рядом постоял. Никто никуда ничего не вкладывал и даже не впихивал, - уверил Соню Рейш, но смеющиеся глаза выдали его с головой.
– Спасибо.
– Обращайся, - ответил шай-ти, а потом протянул девочке меню.
– Заказывай. Но лично я рекомендую лапшу с морепродуктами.
– А пить?
– А пить тебе уже несут.
Соня потеряно оглянулась и удивленно приподняла брови: с кухни к ним спешил официант, держа в руках поднос, на котором стоял высокий стакан с чем-то оранжево-фиолетовым.
– Я не хочу знать, как ты узнал, что я сегодня приду, - покачала головой Соня.
– Совсем не хочу.
– Совсем?
– Только когда выпью коктейль и заем его лапшой,
– Какой выставке?
– недоверчиво переспросил Рейш.
– Той, для которой был заказан альбом, изучаемый тобой до моего прихода. И да, - предупредила Соня, - после рассказа я собираюсь отжимать у тебя билеты на нее. Готовься.
– А казалась милой и безобидной…
Соня на эти слова открыто и радостно рассмеялась, запрокинув назад голову: с подобным заявлением она поспорить вряд ли смогла бы.
*
Последние два дня больничного пробежали, на вкус Сони, как-то слишком быстро. Не успели они оглянуться, как Ашаю снова пришлось впрягаться в работу - и начать следовало с участия во внеплановом заседании совета, посвященном пересмотру законов в связи со случившимся в копях. Соня категорически отказалась отпускать его на совет одного, заявив, что прошлого раза ей вполне хватило. Теперь - только с ней. Ашай попробовал возразить: ей будет скучно, никто не знает, сколько часов продлится совещание - но девочка возразила, что от скуки еще никто не умер, а ночевать они все равно домой отправятся.
– Раз-два-три, поворот, четыре-пять-шесть… - шептала Соня себе под нос, шагая по серым, в бледно-голубую прожилку плиткам. От одного конца коридора до другого она насчитала ровно сто сорок три штуки.
Альтши сейчас сидела на совете рядом с Тай-до-но. Ей было можно.
Соне - нет.
Тай-до-ко предельно ясно дала понять, что свет Тай-до-рю в зале Совета она видеть не желала и не находила в этом смысла. Соня была глуха, к тому же не обладала ни необходимыми знаниями, ни, что еще хуже, воспитанием - о каком присутствии могла идти речь? Да и так народу много собралось, нечего место занимать.
Ашай хотел было возмутиться, но Соня придержала его за руку и покачала головой: ей не хотелось спорить и что-то доказывать. Поэтому сейчас она считала плитки-клеточки на полу в ожидании своей тьмы. И Аль. Маленькая шей-ти пообещала выйти, как только основной вопрос заседания будет решен: разбирать завалы должны теперь сразу, не основываясь на мнении и чувствах света.
Соня согласилась. Это правильно.
– Десять-одиннадцать…
За окном пели птицы - одна из них села на ближайшую ветку: серенькая, размером с ладонь, с огненно-красным кончиком хвоста и хохолком на голове. Казалось, протяни руку и дотронешься до мягких перьев - но ведь улетит.
– Вы только посмотрите, кто гуляет здесь один, - раздался за спиной насмешливо-тягучий голос.
Соня резко обернулась. Шай-ти был ей незнаком от слова ‘совсем’, они даже в коридорах ни разу не сталкивались. Да и не отличался он ничем таким особенным, чтобы задержать на нем взгляд, встретив на улице. Скорее наоборот, всеми силами постараешься обойти десятой дорогой. Во избежание проблем.
– С кем имею честь говорить?
Какой все-таки был молодец Ашай, когда кроме обычного разговорного шайтиана, настоял на ее обучении еще и в официальному! Соня про себя называла его официально-издевательским, ибо в нем скрывалось столько нюансов и уточнений, что мозги можно было сломать в попытке их все запомнить и рассортировать по полочкам. Да еще и язык в морской узел завязать при произношении. Но Соня старалась.