Вселенная «Станция Бякино». Трилогия
Шрифт:
– Бабке много не надо было, – продолжила Катя. – Ждала почтальоншу. Та приносила пенсию на дом и заодно за какие-никакие деньги ходила ей за едой. Говорят, даже помогала мыться и стирала белье. Деток у нее много, вот и бралась за любую подработку. Баба Люба пока ждала, схомячила все соленые огурцы и грибы, закатанные в стеклянные банки на зиму. Это ей сестра из деревни прислала.
В общем, соседка нас узнала, три раза перекрестилась и заплакала. Мы пытались ей рассказать о том ужасе, что творится на улицах города, да и всей страны. Бабка сидела на кровати, искренне
«Так, значит, девчата, пенсия задержится в этом месяце?» – грустным голосом спросила баба Люба тогда. – «У меня денежки схоронены. Под подушкой лежат. Себе на похороны откладываю, может, ваша мама сходит в магазин за продуктами. Сил совсем нет, особенно после того, как в голове что-то зазвенело. Или девочки сами сбегайте, подождите, сейчас достану. Можете на сдачу купить себе по мороженому».
Мы стояли с сестрой напротив друг друга и не понимали, как нам дальше жить.
Недолго думая, облазили всю кухню. Из съестного нашли только сухари на противне в духовке и целлофановый пакет с горохом. Хорошо хоть соль и сахар остались. Да так еще по мелочи взяли: спички, чайные пакетики и стопку старых газет, перевязанных бечевкой.
Поднялись к себе в квартиру, развели огонь и сварили горох. Бабка в тот вечер уснула сытой.
***
Сон Бориса Валентиновича прервал собачий лай. Мужчина долго не хотел вставать, решив, что скуление псины снаружи станции – это часть сновидения. Дверь каморки открылась. Из нее вышел в трусах и майке сонный Сережа и, протирая пальцами глаза, сказал:
– Замерзла, поди, может, пристрелим беднягу?
– Ты что? – опомнился Борис Валентинович и вскочил с кресла, откинув покрывало на спинку.
– А что такого? – удивился молодой смотритель и широко продолжительно зевнул. – Успокоим зомби, делов-то. Избавим мертвечину от мучений.
– Это не зомби! – возразил наставник.
– Как это не зомби?
– Зомби-псы не лают, – объяснил Борис. – Вспомни тех, что не давали покоя на станции Стромино. Они могли только хрипеть, а у этой полноценный лай.
Раздался скрежет когтей о железную дверь убежища. Серёжа сходил в каморку и принёс Машин пистолет.
– И что вы предлагаете? – спросил парень. – Подождем, может, сама уйдет?
Мужчина ничего не ответил, лишь сел обратно в свое теплое кресло.
Прошло пятнадцать минут.
Серёжа нервно выскочил из каморки с заряженным оружием в руках.
– Так и будем слушать этот душераздирающий скулёж? – парень быстро передёрнул затвор. – Открывайте дверь. Я выстрелю в воздух. Собака испугается и убежит. Как вам такая идея? А?
Серёжа вернулся и надел ботинки на босу ногу, не завязывая шнурков.
– Откуда она вообще тут взялась? С соседней станции прибежала? – доносился голос Сережи из каморки. – Кто вообще сейчас держит собаку? Ее же кормить нужно. Самому-то жрать нечего. Одна она вряд ли бы выжила три года. Бродяги рассказывали, зомбаки их мигом рвут. Особенно больших, за мелкими не успевают. Зато потом большие, когда становятся
Серёжа вышел из каморки и с уверенным видом, будто делал это не раз, скомандовал наставнику:
– Отпирай!
Борис Валентинович повернул ключ, толкнул дверь наружу и отошел в сторону. Перед станцией сидела большая немецкая овчарка и смотрела на парня, то и дело наклоняя голову на бок, словно пыталась как следует его рассмотреть. Серёжа прицелился как можно выше и выстрелил в воздух.
Собака встала и побежала. Вот только не прочь, а в зал ожидания. Забралась под стол Бориса Валентиновича, словно это ее будка, и улеглась.
Глава 4
Борис Валентинович запер дверь станции, подошел к лежащей собаке и сел на корточки рядом. Овчарка часто дышала, высунув язык, и то и дело жалостливо скулила, будто хотела о чем-то рассказать.
– Ну что, псина, – улыбнулся наставник. – Скажи мне, ты кусаешься или нет? М? Отвечай, когда спрашивают.
Собака облизнулась, устало вздохнула, словно человек, и положила голову на свои передние лапы.
– Не кусаешься, значит, – не переставал улыбаться мужчина.
Справа от стола стоял мешок. Борис Валентинович хранил в нем разное барахло, которое могло когда-нибудь пригодиться. Мужчина встал и принялся в нем копаться. Достав небольшую блестящую миску из нержавеющей стали, наставник рассмотрел ее со всех сторон. Затем подошел к общему столу и налил из почти остывшего чайника кипяченую воду.
– Держи вот, – Борис поставил миску на пол рядом с мордой овчарки.
Собака тут же встала и принялась лакать жидкость языком.
– Сережа, что-то случилось? – из каморки вышла сонная Маша, зевая и потягивая руки в стороны. – Мне показалось, кто-то стрелял.
– Вы как хотите, а я спать, – махнул рукой Серёжа и ушёл в свою комнату.
Увидев немецкую овчарку, Мария не поверила своим глазам. Демонстративно протерла их руками и снова посмотрела на псину.
– Собака! – взвизгнула девушка.
Маша подпрыгнула в тапочках от счастья и подбежала к столу.
– Откуда ты пришла? – принялась гладить Маша, позабыв про безопасность. – Как тебя зовут? Рассказывай.
– Может тяпнуть, – предупредил Борис Валентинович. – Вроде спокойная, но мы для нее чужие.
– Никого она не тяпнет, – милым голосом сказала Маша, продолжая гладить. – Хорошая девочка. Видно же, не дикая. На шее ошейник. Где ее хозяин?
– Девочка, значит, а я что-то даже не сообразил посмотреть, – скрестил на груди руки мужчина.
Маша, радостная, словно ребенок, получивший подарок, побежала в каморку. Раздались плохо различимые звуки спора с Серёжей. Маша прикрыла дверь, и разговор, по всей видимости, продолжился. Через минут пять девушка вышла с сердитым выражением лица, красными щеками и тряпкой в руках. Маша подошла к собаке, взяла за ошейник и отвела в сторону. Затем вынула из тряпки пакетик и постелила ее под столом.