Вселенная «Станция Бякино». Трилогия
Шрифт:
– Не должен, – спокойным голосом ответил Борис. – На тебе его лыжи, а без них передвигаться проблематично. Да и сани я забрал не просто так. Бродяга ни за что не оставит рюкзаки с ресурсами в доме. Без саней тащить их будет очень сложно.
Наставник остановился и, развернувшись к Дарье, добавил:
– Жаль только, нож я свой там забыл. Охотничий, он мне так нравился.
– Этот? – Даша улыбнулась, вынула нож из кармана дублёнки и протянула вперёд. – Когда он тебя начал бить, я сразу его убрала в карман. Испугалась до чёртиков.
– Оставь себе, – улыбнулся в ответ Борис. – Пусть будет твой.
Отряд прошел несколько минут молча, пока девочка не прервала тишину:
–
– Будь спокойна, – ответил наставник. – В убежище ты будешь в безопасности. Вреж не плохой человек. Просто от всего пережитого он тронулся умом. Такое бывает, когда насмотришься всякого. Понимаешь, бродяга реально хотел тебя спасти. Я почти в этом уверен. Он не хотел меня убивать, просто прогнать, я не знаю… Проучить, может. Но увлекся. Если бы хотел меня убить, то сделал бы это из автомата. Надеюсь, он придет в себя, успокоится и пойдет по своим делам, навсегда о нас позабыв, словно страшный сон.
Борис Валентинович двинулся дальше, не показывая свою печаль и душевную боль. Ведь только он знал страшную правду, о которой не должна была догадаться Даша. Вреж никогда не придет на станцию Бякино, но вовсе не потому, что опомнится и пожалеет о случившемся, а потому что, когда Борис приложил к его шее свою руку, то не нащупал пульс.
– Просидели мы с братом на верхнем этаже строящегося здания до самого утра, – продолжил свой рассказ Сашка. – Не спали, конечно, разве тут уснёшь? С двух сторон лестничные пролеты, по которым зомби запросто могли до нас добраться, но почему-то этого не делали. Мы позже поняли почему. Они попросту нас не слышали. Не чувствовали на такой высоте.
Через проходную идти было опасно. Пашка со мной не согласился и предположил, что вырубит их одной левой. Мол, их всего там трое. Тощие и давно на пенсии. Дескать, посадили их туда для виду, потому как полагается на объекте охрана. Но я лично с одним из них каждое утро здоровался за руку и по ее крепости могу сказать, что мужик мог еще дать фору молодым.
Еще одной проблемой была крановщица. Женщина упорно не хотела покидать кран. Наотрез отказывалась спускаться и твердила, что будет ждать спасения наверху. Ждала полицию, МЧС или военных в конце концов. Она нас спасла, и мы не хотели ее оставлять одну. В ответ на наши доводы, что это все может затянуться неизвестно насколько, она предложила спустить нас на землю на бетонной плите. Даже заверила, что стрелы крана хватит перенести нас за забор.
Так мы и оказались за периметром строительной площадки. Зацепили крюки за петли и сели на плиту. Женщина аккуратно опустила нас на асфальтированную дорогу, по которой никто уже, естественно, не ездил. Мы спрыгнули, а крановщица подняла плиту и отвела от этого места. Помахали ей руками, я даже хотел что-то крикнуть на прощание: «Держись, если что, пришлём помощь». Вовремя одумался, мог таких проблем себе накликать.
Сильно обрадовались с братом, вот только сразу и поникли. Куда идти-то? Улица была чиста. Я имею в виду, никаких зомби не было. Живых людей тоже. Битые легковые машины, перевернутый на бок автобус. Разорванные тела мужчин и женщин лежали на тротуаре в засохшей крови и уже изрядно попахивали тухлятиной. Осколки разбитых стекол витрин магазинов разлетелись на приличное расстояние.
Мы не знали, куда идти и где прятаться. Так стремились попасть за забор, а оказавшись на свободе, захотели обратно. Туда, наверх, где, казалось, относительно безопасно.
Нет, безусловно, мы понимали, что нужно как-то добраться до дома, найти мать и защитить
Пашка недовольно посмотрел на брата и покраснел, но этого никто в полумраке не заметил.
Сунулись в одну машину. Выглядела она менее пострадавшей, чем другие. Только переднее крыло помято и немного капот. Я открыл дверь и обнаружил ключи в замке зажигания. В салоне никого не было, видимо, водитель врезался и попросту убежал. Повернув ключ, стало ясно, что двигатель машины проработал на холостом ходу полдня и, возможно, всю ночь. Топливо кончилось, и она заглохла.
Отчаялись, но ненадолго. Через дорогу напротив нас вдруг открылась дверь и показалась кудрявая голова продавщицы. Женщина помахала нам рукой, явно зовя к себе. Мы всё бросили и побежали в укрытие.
Это был тот самый продовольственный магазинчик, в котором мы с братом покупали каждый день кефир и колбасу на обед. Большой маркет был рядом, но мы не любили туда ходить. Обычно там была очередь, и тратить драгоценные минуты обеденного перерыва нам не хотелось. В этом же маленьком магазинчике продукты были чуть дороже, зато народу никого. Продавщицу спасла железная дверь, которую она заперла, как всё началось. Женщина услышала на улице шум и вышла посмотреть, что случилось. Ну и в ужасе заскочила обратно, заперев замок. Вместо больших стеклянных витрин с человеческий рост в торговой точке было узкое окошко, выполняющее больше декоративную функцию. Снаружи имелась решетка толщиной с палец, видимо, владелец переживал, что ночью могут залезть воришки. Хотя я бы, например, в него и так не пролез. В это окно нас и увидела продавщица. Узнала и решила впустить.
Дверь закрылась, и в помещении стало темновато. Электричества по эту сторону улицы уже не было, только тусклый свет через стекло.
– Ребят, ешьте пироги, – сказала женщина. – И колбасу на витрине отрезайте любую. Холодильник не работает, всё равно пропадёт.
В тот день мы наелись от пуза. Даже забыли, что творилось за дверью. В ход пошли все скоропортящиеся продукты. Петровна тоже от нас не отставала и в одиночку съела полторы копчёные курицы, запивая томатным соком из картонной упаковки и прикусывая тонким лавашем. Петровна – это ее так звали. Я не говорил? Да и ладно. Было еще имя перед отчеством, но его никогда никто не называл. Да и к лицу ей было такое обращение. Самая настоящая Петровна. Вот когда кто-нибудь говорит слово «Петровна», сразу такую женщину и представляешь у себя в голове.
В общем, ели мы так последний раз.
– Долго там пришлось сидеть? – перебил Серёжа.
– Да не очень, – ответил Сашка. – На следующий день послышался шум мотора и визг тормозов.
В дверь громко постучали кулаком и нервно прокричали:
– Открывай, дура, если живая!
Петровна как услышала знакомый голос, так и расплылась в улыбке. Побежала открывать дверь, чуть весы на пол не снесла. Внутрь вошёл небритый мужичок в кожаной кепке-восьмиклинке с рыжими от сигарет усами и без доброй половины зубов. Оказалось, это хахаль за ней приехал. Таксистом работает, все объезды и закоулки знает, вот и добрался кое-как. Лез драться на нас поначалу. Приревновал к невесте. Потом ничего… Отошёл немного. В общем, вывез он нас оттуда. Об одном я только жалею, что пока мы помогали грузить крепкие напитки и закуску таксисту в багажник, без этого он отказывался куда-либо ехать, я совершенно забыл про крановщицу. Хотя она вряд ли бы куда и поехала с нами, позвать всё же было нужно.