Вселенская пьеса
Шрифт:
– Давно хотел спросить, что случилось там, на Земле? Почему сорвался Стас, и как вышло, что вы сдружились?
– Сколько вопросов, сколько вопросов, а я еще не начал рассказ! Ладно, не люблю я то время... Был у меня нервный срыв, знаешь ли.
– Тяжело погружаться?
– Э, нет, - он помотал головой.
– Тяжело работать бок о бок с человеком, к которому твоя девчонка ушла! В общем, прошло это, но я бузил, и оказался списан по профнепригодности. Слишком много залетов, знаешь ли. Напился потом, я ж не сухопутная крыса, переживал. Подрался, как водится, даже повода не помню. Башку мне благополучно тогда и пробили, в больничку залетел, а попал к твоему родственнику, он тогда
Денис замолчал.
– Коротенько ты управился. Что у вас там стряслось, почему Стас семью бросил?
– не отставал я.
– Вот ты ж настырный, Змей бы тебе ничего рассказывать не стал, - навигатор сощурился.
– Но ты же расскажешь правду своему капитану?
– с полуулыбкой уточнил я.
– Ну, только если мне прикажут, - Денис кашлянул в кулак.
– В Ираке террористы захватили больничку городскую и Стаса вместе с нашей миссией и МЧС перебросили туда стоять на подхвате. Я тогда не пришей кобыле хвост ошивался, меня бы туда и не пустили вовсе. Пришлось поуламывать лечащего врача, повезло, что он проболтался за рюмкой с огурцом. В общем, прилетели мы, там жара, пыль - не продохнуть. Ну, давай 76-й Ил разгружать, медикаменты, аппаратура медицинская. Вроде как заранее уже на жертвы рассчитываем.
На место прибыли, лагерь временный разбили недалеко, тенты натянули. Я при твоем дяде вроде как помощником был.
Денис вздохнул.
– Эти уроды то и дело постреливали из окон, то подранят кого, то на смерть. Кровь на песке сразу кажется черной... а мозги все равно розовые.
В общем, боевики спокойно не сидели, никого близко не подпускали. Выдвинули требования, чтобы преступников, каких-то их братьев освободили. А больница та роддомом оказалась, два детских отделения. На момент захвата в ней почти двести человек было, включая персонал.
В общем, не понравились боевикам палатки и шмальнули они с крыши из гранатомета, все белые тентики сгорели мигом. Мы со Стасом как раз покурить вышли, отделались легко, так, по земле покувыркались. Иракцы прытко штурмовать взялись, в горячке боя нескольких боевиков положили, своих семеро потеряли и откатились, потому что террористы детей убивать начали.
В общем, пытать стали женщин беременных, а мы и не знали, раны свои зализывали. Потом второй штурм был на следующий день, тут уж спецназ половину больницы разнес к чертям собачьим, не получилось у них на мирных договориться. Шестьдесят один погибший.
Нас сразу за штурмовиками пустили. По мокрым от крови лестницам. Черт дернул Стаса в подвал заглянуть, впрочем, туда врача звали. Вот это его и сломало, лучше тебе не знать, Антон, что эти звери с женщинами там делали. Стас одну бедняжку пытался спасти, два дня за ее жизнь боролся, да не потянул.
Вот такая жизнь.
Я молчал. О чем-то подобном я догадывался, и всегда хотел узнать правду. Но вот узнал и подумал, что такие подробности мне вовсе ни к чему. Часто так бывает: хочешь чего-то, добиваешься, а потом оказывается, что зря как-то ты этого хотел. Что не нужно оно.
– Ладно, - наконец прервал я затянувшееся молчание.
– Рассказывай про морячка.
– Вот такая жизнь, - повторил Денис, вздыхая.
– Ладно, тот случай был, когда я числился старпомом капитана на атомоходе. Милое местечко, да не для нас, для индийцев испытывали? Катюша - так мы ее ласково назвали за глаза. К-152, атомная силовая установка, более семьдесят три человека экипажа. Думаю, мы были не оригинальны с выбором имени, правда, Антон?
Я промолчал.
– Обкатывая это корытце, погружались на предельные глубины, участвовали в учениях. Это такие маленькие и очень серьезные войнушки, за
Но знаешь что? Подводные лодки, на самом деле, самое хрупкое и уязвимое сооружение, которое когда-либо создал своими руками человек. Сдается мне, крылья Икара были надежнее. Уж сколько самолетов падает, там есть хоть какой-то шанс выжить, но под воду людям соваться все же не стоило! Вот уж где-где, а на подводной лодке одно неверное движение, одно сомнение и все - смерть. Не такая уж медленная, но очень жестокая. Утонуть - не самое приятное дело.
– Уснуть и не проснуться, наверное, куда как лучше, - проворчал я.
– Мечта, - Денис закатил глаза, глядя в потолок.
– Рано тебе пока о таком мечтать, молод еще, - одернул я навигатора.
– Ладно, ладно, - усмехнулся Денис.
– Вот слушай, и мотай мою лапшу на свои уши. На подлодках очень жесткая дисциплина, нерушимые правила. Потому что один облажается и погибнут все. Человеческий фактор никто не отменял и большинство смертей в мире обусловлено именно им. Так вот, за неповиновение тебя не отправляют в карцер, на подлодках его просто нет. Вся подводная лодка - как большой изолятор и деться из него некуда. Каждый выполняет свое собственное дело, и отстранение одного увеличит объем работы другому. Капитан не может позволить себе прощение, иначе лодка может не всплыть, но наказать провинившегося тоже не может. Приходится приглядывать, стоять над душой. Я всегда считал, что на борту космического корабля должно быть то же самое. Но тут ошибочка вышла. Космический корабль штука еще более серьезная, чем подлодка. Потому что этому кораблику плевать на самом деле, живы мы или нет. Эта посудина великолепно вернется на Землю и без нас, если с нами что-то случится, и это очень обидно. Держи всех в ежовых рукавицах, Антон, тогда никто не пострадает от своей глупости. В случае чего, помни, у нас есть пустующие отсеки, они послужат хорошей гауптвахтой. Любые попытки перечить тебе пресекай. Здесь нет и не может быть равноправия. И, если ты погубишь всех нас, это будет только твоя вина, - Денис усмехнулся.
– Суровость, Антон, и в нужных случаях отсутствие справедливости - вот залог настоящего успеха. Подумай над моими словами и слушайся врача, он плохого не посоветует.
– Куда уж больше?
– проворчал я тихо, чтобы не слышал Денис. Он и не услышал, встал и покинул рубку.
– Ворон, вербальное обращение... Отменяю вид формального обращения.
– Есть отменить вид формального обращения.
– Ворон.
– Слушаю, капитан.
– Если мы все погибнем, куда ты направишься?
– Я служу планете Земля.
– Если прилетят андеанцы и потребуют сдать экипаж, ты согласишься?
– Я буду следовать приказу капитана.
– То есть, ты будешь драться?
– Если прикажет капитан.
– А я думал, ты боишься.
Корабль промолчал и я попросил:
– Разверни внешний экран, передавай семьдесят процентов излучения.
– Психотропное действие не определено.
– Выполняй.
Перед моим лицом развернулся, наполнившись вязкими текучими цветами, экран.
Это те скорости, которых нет для человека, это те реальности, в которые немногим довелось заглянуть. Наверное, нас практически не существует сейчас для привычного всем мира Вселенной; мы, движущиеся вне времени и пространства, по самым кратчайшим его путям, оставляем лишь едва различимый след.