Всем глупышкам посвящается
Шрифт:
– Да я расслаблена.
– Да уж, - ухмылка, - я заметила.
– Нет, правда, - я опускаю голову. – Просто немного страшно возвращаться домой, там мама и свежий скандал…Свет, который час?
– Половина одиннадцатого.
Мои глаза раскатались в бильярдные шары:
– Так поздно…
– Как там Джек? – она сменила тему.
– Он в порядке. Наверное. Не знаю. Сегодня я еще не общалась с ним.
– Вау. Это рекорд, - смеется.
– Да, да. И как мы только до такого докатились, - обе смеемся.
Но мы наконец поехали. Они проводили меня довольно близко к дому:
– Дальше я сама, - улыбаясь, говорю я.
– Уверена?
– Конечно. Если что – обещаю кричать, а вы не успеете далеко уйти.
Обнимаю их на прощание и благодарю за то, что вытянули меня развеяться. Я шла медленно, постоянно оглядываясь. Всегда было неловко, когда кто-то шел со мной, хоть мама и считала, что гулять можно только так и никак иначе.
Я долго не решалась подойти к телефону. Медленно переодевалась и тихо ждала какого-нибудь действия со стороны мамы. А она все сидела на кухне. Без радио, без телевизора. Просто тихо сидела там. Мне жутко хотелось есть. Пальцы на ногах и на руках онемели от холода. Болело горло и стало морозить по всему телу. Закрыла дверь в своей комнате и с головой зарылась под одеяло. Мое сердце забилось в радостном предвкушении нового сообщения, но на экране не было ни одного уведомления. Рядом со своим отправленным сообщением я видела пометку «прочитано». Я оторопела. Впервые он мне не ответил. Если раньше бывали дни его молчания, то проигнорированное сообщение стало неприятным открытием. Неприятное открытие…Как сдержано звучит. Да я убить его была готова! После довольно долго пребывания в виртуальной реальности, я успела на своем опыте убедиться, что прочитанное и оставленное без ответа сообщение равносильно прямому заявлению «До свидания. Ты мне наскучила». Но на Джека это было слишком непохоже. Он ни разу не позволил себе такого. Причем не только ко мне. Он как в принципе так не делал. Даже своих бывших, с которыми он расстался далеко не по-дружески, он не забывал и изредка писал им, не говоря уж об игноре, когда им нужна была помощь. Неизвестно, хорошо это или плохо. Для меня скорее плохо, но для мужчины в целом – большая редкость. Вот я и стала думать, что бы там такого могло случиться, что он не ответил. В таких размышлениях я и уснула. По привычке встала вреди ночи, но, когда и тогда я ничего не услышала от него, сильно разозлилась. И, знаете что? Я просто удалила все его фото с телефона и с планшета. И с таким удовольствием, будто это что-то меняет. Ровным счетом ничего. До сих пор не могу простить себе этого. Там были фотографии, которые уже больше не повторятся. Те, первые, были моими самыми любимыми его фотографиями. Их он делал, еще когда испытывал самое большое влечение ко мне. Тогда, когда его чувства с каждым днем росли только вверх. Кроме того, там были и просто удачные кадры. Например, я очень любила ту, на которой он сидит, завернувшись в плед. Причем на нем какие-то бурые мешковатые штаны, и он только что с ванны. Бритый и коротко стриженый Джек. Он сидит, чуть согнувшись, на большом темно-зеленом диване, рядом валяются коричневые подушки. Уже вечер, за его спиной видно большое окно, завешенное толстыми шторами, тут же стоит торшер и слева входная дверь. Все в теплых тонах, он сам пребывает в полумраке и прекрасно видно его красивое, без изъянов лицо. Уж не знаю, как у него это получилось, но он выглядел подобно божеству их женского Playboy. Никогда больше он не выходил на фото таким неотразимым. Я была просто влюблена в этого него… и собственными руками нажала на кнопку «удалить». Ну, зачем, зачем я это сделала? Почему не оставила хотя бы эту одну?! Наверное, это лихорадка так на меня повлияла. Будь у меня шанс, я бы вернулась в прошлое, хорошенько себе вмазала и оставила бы каждую его фотографию.
А тогда я была безумно зла на него. Так зла, будто он на моих глазах родину продал за глазированный пончик. Утром я осознала, что натворила, когда в моей мирке не осталось и напоминания про Джека, ничего. И я заплакала. Впервые из-за него по-настоящему плакала. В глазах все стояло то фото и наши разговоры, его сладкие фразы, его голос, его смех. Ну почему, почему он до сих пор молчит?.. От ломоты и жара не оставалось сил, меня замучила жажда и голод. Со спокойной душой я вышла на кухню, ожидая, что мама уже давно на работе, но это оказалось не так. Мама спокойно докуривала сигарету, когда я зашла. В моей голове вопрос: «Неужели я так рано встала?»
– Доброе утро, - пытаюсь сказать я уже совсем охрипшим голосом.
Она молчит. Я продолжаю:
– Почему ты не на работе?
– А почему ты еле говоришь?
– Я немного приболела, - смущаюсь, - кажется.
Думала,
– Вчера, когда ты ушла, я собиралась сказать тебе, что я ушла с работы.
– Как ушла?..
– Вот так. Я там больше не могу, это слишком.
Меня словно водой окатили в тридцатиградусный сибирский мороз. Нет, я так боялась вновь услышать это фразу от нее, нет, только не снова. Мы остались без денег. Снова. Все мои попытки отыскать работу заканчивались неудачей. У папы давно уже дела шли еще хуже, чем у нас. Я вообще поражаюсь, как и на что мы существовали. Каждый раз, как мама находила новую работу, я молилась, чтобы она протянула там дольше, но все каждый раз заканчивалось одинаково. Каждый вечер она приходила уставшая и раздраженная. Всегда рассказывала мне о чем-то неприятном, что происходило или с начальством, или со здоровьем. И незамедлительно наступал день, когда она произносила фразу «Я ушла с работы». Казалось, что эта бездна никогда не закончится падением. Как только я затевала очередной разговор с ней по этому поводу, все заканчивалось одним и тем же.
– Ясно, - еле выговорила я и направилась в комнату.
Она пришла ко мне через несколько минут, я только-только успела утереть первые слезы.
– Ты не хочешь есть?
– Не хочу.
– Надо поесть, пошли.
– Мама, на что нам жить?
– Не начинай. Я что-нибудь придумаю.
– Когда?
– Скоро.
– Надо заплатить за школу.
– Что, опять?
– Учебники какие-то покупаем.
Мама тяжело вздохнула.
– Мари, еще один день на этой работе, и я бы просто упала замертво.
– Да? А как же, по-твоему, все остальные люди на Земле работают?
– прекрати упрекать меня!
– Мама, я всего лишь хочу, чтобы в этом доме, хоть изредка, были деньги. Хотя бы что-то, чтобы позволить себе без страха сказать тебе, что нужно что-то купить, чтобы было, как у всех нормальных людей, - я чувствую, как голос покидает меня. – А впереди университет…
– Своим умом поступишь. У нас таких денег нет, ты же знаешь.
– Да у нас никаких денег нет! Никогда!
– Какой же неблагодарной и скупой ты выросла!
– Хватит мама! Уйди, я прошу тебя, просто уходи!
Она кричала на меня еще, долго и давя на все больные места. Наконец за ней захлопнулась дверь моей комнаты, и сию же секунду я заревела с новой силой. В такие моменты бывает достаточно тяжело взять себя в руки, а для меня вообще невозможно. Я плачу по любому поводу и при всех. Как то даже читала в сети способы остановить слезы. Ни один не помог. Я просто села, поджав под себя колени, взяла в руки первую мягкую игрушку, и наполнила ее океаном слез. Фу! Ну как можно быть такой тряпкой. Но, как начнешь рыдать, потом уже не остановится. Случилась очередная неприятность, а я вспомнила все провалы за всю свою жизнь, и все нашептывала, как идиотка «Джек, пожалуйста, ты сейчас нужен мне…просто появись, просто появись». А его не было. И, слава Богу, что ему я показала эту слабость.
Лицо опухло, покраснело. Глаза налились кровью. Мокрые растрепанные волосы в беспорядке сползали по щекам. Ободранные руки в бессилии лежали на полу. Я опустилась на него целиком. Теперь я лежу и смотрю в темный поток. В комнате холодно, но у меня температура. Горло сковало в режущей боли, я не могу глотать. Кожа в холодном поту, а рядом лежит мокрая игрушка. Облизываю губы – у них солоноватый привкус. Тишина. Я ничего не слышу, пытаюсь думать о чем-то хорошем. Ничего не получается, ничего. Мама снова без работы, нас, наверное, попрут с этой квартиры… Может, бабуля поможет. И угораздило же родиться в семье, где люди не умеют ничего добиваться. Посмотри, Мари, ты и сама такой стала. Ничего путного за семнадцать лет жалкого существования. В голову лезут истории успехов, счастливые лица счастливчиков, рассказы о чьих-то достижениях. Хватит. Я скоро взорвусь. Почему я сейчас не с ним, не с моим Джеком? Если бы только я могла дотронуться до его руки, прижать ее к своей щеке. Я бы, наверное, отдала бы все, чтобы только увидеть его, только разочек поцеловать, только раз шепнуть ему на ухо, что люблю… Как он нужен мне сейчас, как его не хватает тут. В этом месте все мертвое без него. От этих мыслей на моих глазах вновь слезы. Он слово не в другой стране, а на другой планете живет. К нему невозможно добраться, просто невозможно. Где-то там, там, где он, есть радость, есть легкость, есть гармония. Там, где он, там и небо всегда голубое, и проблемы решаются за секунду. Нет! Нет, если есть возможность видеть его и быть с ним, никаких проблем вообще не существует! Я не хочу, чтобы в этом мире был кто-то кроме нас. Я не хочу смотреть на все эти условности, которые нас окружают, я не хочу биться в истерике из-за одного призрака, маячащего в том райском месте, где всегда красиво и всем хорошо. Я бы убила за одно то, чтобы родиться там…