Всем глупышкам посвящается

Бенашвили Мари

Одновременно мы с папой шагнули во внутрь. Там творился настоящий хаос. Приезжающие выходили, держа на руках свои пожитки, с распахнутыми ртами и выражением готовности к новым событиям в новом месте. На полу валялись сумки, пакеты, чемоданы. Прямо на них сидели дети, которым порядком надоело ожидание. Глухой електрический голос после звукового гудка несколько раз объявлял пребывающие рейсы, но я ничего не понимала и не разбирала в тех словах. Мы немного опоздали,

и даже так нам пришлось ждать, по меньшей мере, час. За это время у меня вспотели руки, свело живот, становилось то жарко, то холодно, а мысли путались, не производя ничего путного. Я попыталась успокоиться и не терять самообладания, уподобляясь спокойному характеру папы. Он терпеливо сидел рядом со мной. Иногда рассказывал о смешных моментах, которые он вспоминал при мысли о Джеке. Но и это не могло унять моего волнения. Пропало разом все: и прошлое, и будущее. В настоящем мы превратились в часы. Все, чем я еще могла сосредоточенно заниматься - это отсчет времени. В отчаянии я встала и делала круги по всему залу, пока папа понимающе молчал.

Передо мной сменялись лица, но не было одного нужного мне. Я искала его так долго, что, когда рыжая голова и ясная улыбка поразили всю серую массу, не сразу поняла, что случилось. А случилось только то, что навстречу мне шел Джек. Он держал в руке чемодан. Его оранжевые волосы выглядывали из-под надвинутой красной кепки, он шел в широких джинсах, а на ногах были кросовки. Ничего более американского нельзя было себе представить. Джек увидел меня, и шаг его стал быстрее. Я же в это время стояла, как вкопанная, не имея возможности пошевелить ни единой частью тела. Я просто смотрела, как он приближается, и как гладко выбритое светлое лицо его становится все более радостным. Когда до него оставался шаг или два, я просто бросилась обнимать его, чем едва не сбила с ног. Он тут же рассмеялся и обнял меня в ответ, забыв о чемодане, и обвив мою талию. Господи... Первое, что я услышала от него - смех. Я слышала его так часто, так часто он умилял меня, так часто снился. Никак не верилось, что это реально теперь. Звуковые волны, порождаемые им передаются не через динамик, а напрямую. И даже это мелочи. Он держит меня в своих руках. Когда-то я могла только мечтать о таком. Мы все стояли и не смели сказать друг другу слова. Он смотрел на меня, улыбался, в его глазах не было ни капли смущения. Джек оказался немного выше меня, но все же ниже, чем я думала. Но у него был такой же цвет глаз, в которые можно и нужно смотреть вечно, перебирая каждым завитком на радужке. Я только сейчас поняла, что папы нет рядом. И в зале тоже. Стала мотать головой из стороны

в сторону, пока не заметила удивленный взгляд Джека. Как и обещал, папа незаметно вышел из здания аэропорта, давая нам время. Но времени было мало. Жизни, всей истории человечества было мало для меня тогда. Я всего-то хотела навсегда остаться в этом вечере.

– Это ты, - прошептала наконец.

– Я, - ответил он.
– Хороший сюрприз я тебе устроил, не правда ли?

Теперь осталось только собрать волю в кулак и сделать это. Я подошла ближе и поцеловала его. В губы. Обвивая руками шею. Черт возьми, стоило ждать столько, чтобы наконец сделать это. Я почувствовала, как Джек легонько убирает назад мои волосы и сползает к руке, чтобы взять ее. Так мы и простояли еще вечность: держась за руки, закрыв глаза, не отрывая губ.

– Останься, - в промежутках между поцелуями говорил он.- Хочешь, покажу тебе всю Америку и заберу навсегда, а хочешь, вместе в Австралию полетим и узнаем, как там? Хочешь, всю жизнь будем по миру кататься и никогда не вернемся в одно место дважды, а хочешь...

– Хочу.

Эпилог

Часто кажется, что хороший конец бывает только в книжках, что сердце, так вероломно разрушенное и любовь, в который раз преданная, будут еще долго напоминать о себе, что вера в светлое будущее - простой самообман. Все это правда, и я меньше всего в этой книге хотела убедить читателя в обратном. Я только хотела, чтобы временами становилось легче, а мир, пускай даже вымышленный, дарил бы маленьким влюбленным радость.

Как хорошо быть чьей-нибудь глупышкой, наивной, радостной, мечтающей. Я была глупышкой Джека, и наша история любви - не вымысел.

Мне совсем не стыдно признавать свои глупости, потому что они были совершены в моей счастливой подростковой жизни, в простоте, в искренности и взаимности.

Пишите о своей истории любви, о самой первой, о самой счастливой. Напишите о том, кто делал вас самими собой. Не бойтесь стать глупой и потерять голову, чувствовать себя семнадцатилетней, пускай вам хоть за пятьдесят. Напишите мне, или напишите ему об этом. Выкрикните его имя на многолюдной улице, или шепчите его ночью с нежностью в подушку, как я. Подумайте о чем-то сокровенном, о чем-то вашем.

Австралиец по имени Джек навсегда пленил мое сердце и мою душу. Всю свою судьбу я успела отдать одному человеку еще до совершеннолетия. Он называл меня своей принцессой, своей малышкой, своей любовью и своей глупышкой...

Всем глупышкам посвящается.