Всем парням, которых я когда-либо любила
Шрифт:
Папа откликается:
– Эй, я тоже устал от остатков, но что нам остается делать? Выбрасывать?
Мы с Китти переглядываемся.
– В точку, – говорю я. У отца есть пунктик по поводу выбрасывания еды. Интересно, если я сегодня ночью прокрадусь на кухню и выкину остатки, он заметит? Наверное, заметит.
– Если бы у нас была собака, – громко припевает Китти, – не было бы никаких остатков. – Она подмигивает мне.
– Какую собаку ты хочешь? – спрашивает ее Питер.
– Не вселяй в нее надежды, – говорю
Китти сразу же отвечает:
– Акиту. С рыжим мехом и хвостиком цвета корицы. Или немецкую овчарку, которую я смогла бы натренировать, чтобы сделать из нее собаку-поводыря.
– Но ты же не слепая, – говорит Питер.
– Но однажды я могу ослепнуть.
Ухмыляясь, Питер покачивает головой. Снова толкает меня локтем и восхищенным голосом произносит:
– Не могу поспорить с ребенком.
– Это практически бесполезно, – соглашаюсь я. Я поднимаю журнал, чтобы показать Китти. – Что думаешь? О печенье «Кримсикл»? – Китти записывает их как возможные.
– Эй, а что насчет этих? – Питер швыряет кулинарную книгу мне на колени. Она открыта на рецепте печенья с изюмом.
Я давлюсь.
– Ты что, шутишь? Ты же шутишь, верно? Печенье с изюмом? Отвратительно.
– Когда печенье с изюмом приготовлено правильно, оно может быть действительно вкусным, – защищается Питер. – Моя тетушка Триш, бывало, пекла печенье с изюмом, а сверху покрывала мороженным, и оно было великолепным.
– Положи мороженное на что угодно, и оно будет вкусным, – говорит Китти.
– Не могу поспорить с ребенком, – произношу я, и мы с Питером улыбаемся друг другу поверх головы Китти.
– Намек понят, но это было необычное печенье с изюмом. Не такое, как пропитанная буханка с финиками. В нем били и орех пекан, и сушеная вишня, и черника, и еще много всего вкусного. По-моему, она называла его кексом «Воспоминания об одном рождестве».
– Я обожаю эту историю! – восклицаю я. – Она моя любимая. Такая хорошая, но такая печальная.
Питер и Китти выглядят озадаченным, поэтому я объясняю:
– «Воспоминания об одном рождестве» – короткий рассказ Трумена Капоте. Он о мальчике по имени Бадди и его старшей кузине, которая заботилась о нем, когда он был маленьким. Они копили деньги в течение всего года, чтобы купить ингредиенты для печенья, а потом разослали их в качестве подарков для друзей, даже президенту отправили.
– И почему она такая грустная? – интересуется Китти.
– Потому что они были лучшими друзьями, Бадди и его кузина, и они любили друг друга больше всех на свете, но потом их разлучили, поскольку семья посчитала, что девушка недостаточно хорошо о нем заботилась. И, может быть, так оно и было, но, возможно, это не имело значения, потому что она была его родственной душой. В конце она умерла, а у Бадди даже не получилось с ней попрощаться. И это реальная история.
–
Китти перечеркивает печенье с изюмом в своем блокноте.
Когда я листаю старый журнал «Хорошее домашнее хозяйство», раздается звонок в дверь. Китти встает и бежит к двери.
– Проверь, кто там, прежде чем открывать, – кричу я ей вслед. Она всегда забывает сначала проверить.
– Джош! – Слышу я ее визг.
Питер резко поднимает голову.
– Он пришел повидаться с Китти, – сообщаю я ему.
– Ага, конечно.
Джош заходит в гостиную с висящей на шее Китти, словно обезьянкой.
– Привет, – говорит он, сверкая глазами в направлении Питера.
– Привет, дружище, – отвечает Питер настолько дружелюбно, насколько может. – Присаживайся.
Я странно посматриваю на него. Всего секунду назад он был ворчливым, а теперь счастливый, как моллюск. Я не понимаю парней.
Джош приподнимает полиэтиленовый пакет.
– Я принес обратно вашу кастрюлю.
– Это Джош? – кричит папа с кухни. – Джош, хочешь перекусить? Бутерброд с индейкой?
Уверена, что он откажется, потому что наверняка у себя дома съел столько же оставшихся бутербродов с индейкой, сколько и мы, но он соглашается. Джош выпутывается из объятий Китти и плюхается на кушетку.
– Рождественское изобилие печенья? – говорит он мне.
– Рождественское изобилие печенья, – подтверждаю я.
– Ты же испечешь мое любимое, верно? – Джош смотрит на меня щенячьими глазками, что всегда заставляет меня смеяться, поскольку это так не похоже на Джоша.
– Ты такой придурок, – говорю я, качая головой.
– А какое твое любимое? – спрашивает его Питер. – Потому что, думаю, список уже составлен.
– Вполне уверен, оно уже в списке, – отвечает Джош.
Я перевожу взгляд от Джоша к Питеру. Понятия не имею, шутят они или нет.
Питер протягивает руку и щекочет ноги Китти.
– Зачитай нам список, Кэтрин.
Китти хихикает и перекатывается к своему блокноту, затем встает и торжественно произносит:
– Печенье «М&М» – да; печенье капучино – может быть; печенье «Кримсикл» – может быть; печенье с изюмом – ни за что…
– Погоди, я ведь тоже часть этого совета, – протестует Питер, – и вы, ребята, просто отклонили мое печенье с изюмом без раздумий.
– Ты же сам сказал забыть о печенье с изюмом примерно пять секунд назад! – возмущаюсь я.
– Ну, теперь я хочу его обратно на рассмотрение, – произносит он.
– Извини, но у тебя недостаточно голосов, – сообщаю я ему. – Мы с Китти обе проголосовали против, так что двое против одного.
Папа просовывает голову в гостиную.
– Запиши, что я голосую за печенье с изюмом. – И его голова снова исчезает.