Всем парням, которых я когда-либо любила
Шрифт:
– Нет, – всхлипываю я. – Может быть. Не знаю.
Он убирает волосы мне за уши.
– Все будет хорошо.
***
Существует особый вид боя, который можно вести только с сестрой. Ты говоришь то, что не сможешь взять обратно. Высказываешь абсолютно все, поскольку просто не можешь сдержаться, так как настолько зол, что слова бесконтрольно срываются с языка и искрятся в глазах. Ты так зол, что не можешь мыслить ясно. И лишь кровь застилает глаза.
Как только папа уходит, и я слышу, как он идет в свою комнату, чтобы приготовиться ко сну, я без стука врываюсь в комнату
Утирая глаза, я говорю:
– Ты можешь злиться на меня сколько хочешь, но ты не имела права идти к папе за моей спиной.
Натянутым, как струны пианино голосом, она произносит:
– Я сделала это не в отместку. А потому что ты явно понятия не имеешь, что делаешь. И если ты не будешь осторожна, то в конечном итоге пополнишь печальную подростковую статистику, – холодно, словно разговаривает с посторонним, Марго продолжает, – ты изменилась, Лара Джин. Честно говоря, я даже больше не знаю, кто ты.
– Да, ты определенно меня больше не знаешь, раз хоть на мгновение подумала, что я буду заниматься сексом во время школьной поездки! В джакузи, на виду у всех, кто мог бы случайно пройти мимо?! Должно быть, ты меня совсем не знаешь! – А затем я выкладываю припасенную для нее карту. – Только то, что у тебя был секс с Джошем, еще не значит, что я буду заниматься сексом с Питером.
Марго втягивает воздух.
– Говори тише.
Я счастлива, что тоже смогла ее ранить. Я кричу:
– Теперь, когда папа уже разочарован во мне, он не может быть разочарован так же и в тебе, верно?
Я разворачиваюсь кругом, чтобы вернуться к себе в комнату, и Марго следует за мной по пятам.
– Вернись! – кричит она.
– Нет! – Я пытаюсь закрыть дверь перед ее носом, но она успевает вклиниться ногой. – Убирайся!
Я наваливаюсь спиной на дверь, но Марго сильнее меня. Она проталкивается внутрь и запирает за собой дверь.
Она направляется ко мне, а я отступаю. В ее взгляде появляется опасный огонек. Теперь она праведная. Я начинаю сжиматься, съеживаться.
– Лара Джин, откуда ты знаешь, что у меня с Джошем был секс? Он сам тебе рассказал, пока вы двое встречались за моей спиной?
– Мы никогда не встречались за твоей спиной! Это было совсем не так.
– Тогда как это было? – требует знать она.
Рыдание вырывается из моего горла.
– Мне он первой понравился. Он нравился мне в то лето, перед девятым классом. Я думала… думала, что я тоже ему нравлюсь. Но в один прекрасный день ты заявила, что вы встречаетесь, так что я… я просто проглотила это. И написала ему прощальное письмо.
Лицо Марго искажается в усмешке.
– И ты всерьез полагаешь, что я тебя сейчас пожалею?
– Нет. Я просто пытаюсь объяснить, что произошло. Он мне разонравился, клянусь. Я никогда не думала о нем вновь в этом плане. Но потом, после того как ты уехала, я поняла, что глубоко внутри у меня все еще остались к нему чувства. А когда мое письмо было отправлено, и Джош узнал, то я начала притворяться, что встречаюсь с Питером…
Она покачивает головой.
– Просто прекрати. Я не хочу
– Мы с Джошем поцеловались только раз. Один раз. И это было огромной ошибкой, я даже не хотела этого делать. Нисколько. Он любит тебя. Не меня.
– Как я теперь могу верить в то, что ты говоришь?
– Ты должна, потому что это правда. – Дрожа, я продолжаю: – Ты понятия не имеешь, какой властью обладаешь надо мной. Сколько значит для меня твое мнение. Как сильно я на тебя ровняюсь.
Лицо Марго сморщивается, и она сдерживает слезы.
– Знаешь, что мама всегда мне говорила? – Она поднимает выше подбородок. – «Позаботься о своих сестрах». Что я и делала. Я всегда старалась ставить тебя и Китти на первое место. Ты хоть представляешь, как было тяжело находиться так далеко от вас, ребята? Как было одиноко? У меня было лишь одно желание – вернуться домой, но я не могла, потому что должна быть сильной. Должна быть… – она с трудом хватает воздух ртом, – хорошим примером. Я не могу быть слабой. Я должна показать вам, девочки, как быть храброй. Потому что… потому что мамы здесь нет, чтобы сделать это.
Слезы омывают мои щеки.
– Знаю. Тебе не нужно мне это говорить, Гоу-гоу. Я знаю, как много ты для нас сделала.
– Но потом я уехала, и… похоже, вы больше не нуждаетесь во мне так сильно, как я думала. – Ее голос срывается. – Вы прекрасно обходитесь и без меня.
– Только потому, что ты меня всему научила! – выкрикиваю я.
Лицо Марго смягчается.
– Прости, – плачу я. – Мне очень жаль.
– Ты мне нужна, Лара Джин.
Она делает шаг мне на встречу, и я отвечаю там же. Рыдая, мы падаем в объятия друг друга. Облегчение, которое я испытываю, неизмеримо. Мы сестры, и нет ничего, что она или я могли бы сказать или сделать, чтобы это изменить.
Папа стучится в дверь.
–Девочки? У вас все в порядке?
Мы смотрим друг на друга и одновременно произносим:
– Все хорошо, папочка.
71
Канун Нового года.
Новый год всегда был для нас семейным праздником. Вечером мы делаем попкорн и пьем игристый сидр, а в полночь выходим во двор и зажигаем бенгальские огни.
Несколько друзей Марго из старшей школы устраивают вечеринку в коттедже в горах. Однако она заявила, что не собирается ехать и лучше останется с нами, но мы с Китти заставили ее. Надеюсь, Джош тоже поедет, и они поговорят. И кто знает, что произойдет дальше. В конце концов, это же канун Нового года. Ночь для новых начинаний.
Мы отправили папу на вечеринку, устраиваемую кем-то из больницы. Китти выгладила ему рубашку, я подобрала галстук, и мы выпроводили его за дверь. Думаю, бабушка права – не хорошо быть одному.
– Почему ты до сих пор грустишь? – спрашивает меня Китти, когда я насыпаю для нас попкорн в миску. Мы на кухне. Она сидит на табурете у барной стойки и болтает ногами. Щенок свернулся клубочком под ее стулом, смотря на Китти с полными надеждой глазами. – Вы с Марго помирились. Чего горевать-то?