Всем стоять на Занзибаре (сборник)

Браннер Джон

– А санитарам вы это не можете поручить? — спросил Вождев.

– Могу, — ответил Су, помог Хескету спуститься на пол и вывел из кабинета.

Спотыкаясь, Хескет добрался до своей койки и свернулся на ней.

Су стоял рядом, в глазах его читалась жалость.

– Они должно быть очень плохо с вами обращались, — заметил он. — Почти так же скверно, как и мы сейчас. Но, разумеется, неведение служило им тогда оправданием.

Оставшись один, Хескет, спокойно вытянулся. Он обнаружил, что начинает припоминать. Он думал о пощелкивании и, сверкающем предмете, маячащем

в поле его зрения — но это не было метрономом. Он думал об аппаратуре, подключенной к его телу — но это не был энцефалограф. Он вспомнил голоса, обращающиеся к нему, звучащие резко, невнятно, странно.

Потом он заснул и ему снились кошмары.

За ним пришли, когда он почти проснулся, и после этого события пошли стандартным путем: транс, пробуждение и боль в горле, краткий период напряженных раздумий и провал в беспамятство — радость его и блаженство.

– Как он может оставаться таким безразличным к карногам, после всего, что они с ним вытворяли? — спросил Вождев после очередного сеанса.

– А что хорошего он мог ждать от ненависти все эти двадцать восемь лет? — удрученно ответил Су. — Ему было не на что надеяться.

– В крайнем случае он мог думать о будущем, планировать побег.

– Побег! — с горечью повторил доктор и невесело рассмеялся.

– Ладно, но почему он не испытывает злости теперь, когда его ужеспасли? — настаивал на своем командор, и Су бросил на него короткий, тяжелый взгляд.

– Успокойтесь, он вновь начинает понимать, что такое ненависть.

– Отлично! — воскликнул командор, и Су понял, что суть намека от него ускользнула.

Сеансы продолжались. После каждого в голове Хескета становилось чуточку яснее. Как верно подметил Су, он вновь научился испытывать ярость, но это было еще не все. После очередного сеанса он с любопытством взглянул на маленького доктора.

– Скажите, вам действительно неприятно этим заниматься? — поинтересовался он с ноткой удивления в голосе.

– Мне это ненавистно, — искренне заявил Су.

– Не отчаивайтесь, — сказал Хескет. — Вскоре все это вам не понадобится.

Доктор с недоумением посмотрел на него.

– Что вы хотите этим сказать? Что вы начинаете вспоминать осознанно, а не только через подсознание? Я верил, что у вас это пробудится — тогда можно будет просто задавать вопросы, а не копошиться у вас в мозгу такими методами.

– Вскоре этого не понадобится, — повторил Хескет, убеждая себя, что и так уже сказал слишком много. Но не мог заставить себя остановиться. — Знаете, я… убегал дважды.

– Вы дважды и убежали, — согласился Су. — Сперва с разбитого корабля, а потом — с базы карногов.

– Нет, — возразил Хескет и нахмурился. — Это же не было бегством, верно? Ну, когда явился Уолтерс и забрал меня с собой, я про это.

– Если говорить точно, то да, — кивнул Су. — Это — спасение, а не бегство.

– Это я и подразумевал, — произнес Хескет, и Су посмотрел на него с недоумением.

Да, конечно же, — молча повторил про себя Хескет. Я убегал дважды. Я в самом деле убегал дважды.

– Ладно, — произнес Су, после некоторой паузы. —

Как бы долго это еще не продолжалось, самое худшее позади.

* * *

Хескет наилучшим образом понимал, что худшее позади. Но понимал он и то, что предстоящее будет достаточно скверным, что без той новой ясности, что была навязана его мозгу, он может поддаться тому, что скрывалось в нем. И он продолжал с этим бороться, хотя уже в достаточной степени овладел собой, чтобы подчиниться неизменной рутине: транс, бодрствование, дремота, транс…

Прогресс наблюдался крайне медленно. Притаившиеся в глубине, на самых низких уровнях подсознания Хескета, таились сведения, накапливающиеся там слой за слоем, загнанные туда мозгом в его инстинктивном стремлении к самозащите. Сами эти воспоминания, от которых страдал его рассудок, становились явными сравнительно быстро, но то, что скрывалось за ними, было несравнимо более важным — память о том, чем ему приходилось невольно заниматься и его реакция на это.

Каждый новый факт всплывал с большим замедлением, чем предыдущий, и раздражение Вождева росло изо дня в день.

И настало время, когда оно вырвалось наружу. — Сейчас мы всего в двух днях от Базы, — кричал он на Су, — а вы все еще не можете вытряхнуть эту труху из его головы! Как вы думаете, что они скажут, когда увидят…

– Вот именно, — произнес Су. — Вы опасаетесь, что Хескет, вопреки всему не пойдет на пользу вашей карьере; вы начинаете бояться, что переоценили собственное рвение. Вы начинаете подумывать, что как бы там не решили, что это из-за вашего необузданного нетерпения для человеческой расы навсегда утрачены знания, содержащиеся в мозгу Хескета. Такое может случиться — более определенно сказать не могу, поскольку недостаточно компетентен. Но одно я знаю наверняка: если вы будете и дальше обращаться с Хескетом так же, как до сих пор, вы его прикончите.

Хескет неловко спустился с хирургического стола и подошел к Су, который, казалось, находился на грани срыва.

– Все не так плохо, как кажется, — успокаивающе произнес он. — Все уже позади.

– О чем это он? — Вождев, не уверенный, что сказанное было адресовано Су, решил сменить объект своего внимания.

Хескет презрительно покосился на него и продолжал обращаясь к доктору:

– Просто необходимость в этом отпала. Вам больше не придется этим заниматься, вы понимаете?

– Если бы не он, — Су кивнул на Вождева. — Я бы за такое и не взялся.

– Так я и думал. А теперь идемте. Посетим спасательную капсулу.

Су удивленно поднял на него глаза.

– Вы… вы полагаете, что такой род стимуляции может теперь полностью вернуть вам память? — поинтересовался он.

– Не исключено, — осторожно ответил Хескет. — В любом случае это путь наружу, разве не так?

– Не совсем с вами согласен, — с трудом ответил Су. — Но это может сработать, почему бы и нет. Ладно, но это будет последним сеансом! Хескет, простите меня… но я себя чувствую так, словно живьем сдираю с вас кожу.