Всем стоять на Занзибаре (сборник)
Шрифт:
– Да ладно, — отмахнулся Хескет. — Это была его глупость, не ваша.
Вождев побагровел, но Су одним свирепым взглядом заставил его замолчать.
– Договорились, Хескет, — сказал он. — Тут неподалеку, на уровне "С" есть одна спасательная капсула,
которой можно воспользоваться. Проверим и этот способ…
Пока что все идет отлично, — подумал Хескет.
Все вместе они покинули кабинет. Су шел первым, следом за ним Хескет, Вождев угрюмо замыкал шествие. Что-то начинало проясняться в голове Хескета: новое знание, новые цели наполняли его.
Они добрались до капсулы
– Но зачем… — начал было Су, с запозданием осознав случившееся.
Хескет недоуменно взглянул на него.
– Я думал, вы уже поняли! — произнес он. — Ладно, не столь важно. Через минуту вы все узнаете. Идемте.
Не двигаясь с места, Су таращил глаза на Хескета, в голове его крутились самые дикие предположения.
Хескет понял: им нельзя задерживаться — в любую минуту мог кто-нибудь появиться и помешать им. Сперва надо было действовать, а объясняться потом.
Он осторожно ударил доктора снизу по подбородку, подхватил, не давая упасть на пол, и через люк втащил в спасательную капсулу. Потом уложил и пристегнул его к койке, и задействовал стартовое устройство.
Как только капсула вырвалась наружу, он поднялся с койки, на которой устроился сам, и с удовольствием осмотрелся. Он знал окружающее настолько хорошо, словно это были части его собственного тела. В определенном смысле — так оно и было.
Один лишь предмет раздражал его — вделанный в стену радиопередатчик. Он потянул его на себя, но тот оказался прикрепленным слишком надежно, чтобы его можно было оторвать. Тогда Хескет взобрался на койку и принялся колотить по передатчику ногами, пока он не отделился от стенки. Лопаясь, провода искривились.
Он запихал передатчик подальше под койку, чтобы его не было видно, уселся и принялся ждать, пока Су придет в себя.
Через несколько минут доктор зашевелился и застонал, и Хескет успокаивающе заговорил с ним.
– Все в порядке, док. Теперь все будет хорошо.
Су приподнялся и огляделся. Понимание начало приходить к нему.
– Какой же я был непроходимый, слепой глупец! — с удивлением выговорил он. — Конечно же! Вы ведь говорили, что убегали дважды, верно? Сперва — с разбитого корабля, а потом из-под надзора карногов. И каждый раз бегство вы ассоциировали со спасательной капсулой. А я-то еще подумал, что под вторым бегством вы подразумеваете бегство из капсулы.
Он разразился смехом.
– Ну что ж, теперь все ясно. Им придется немного повозиться, разворачивая корабль и пытаясь обнаружить нас, но как только они поймут, что случилось, им не потребуется много времени, чтобы нас выследить — по нашим же радиосигналам…
Еще не договорив, он повернулся и начал выискивать радиопередатчик.
– Не надо беспокоиться, — произнес Хескет, не понимая, почему Су неожиданно обхватил голову руками, а плечи его поникли — Они наверняка
Иуда
Пятница. Вечерняя служба приближалась к концу. Сквозь разноцветный пластик витражей в собор проникали лучи заходящего весеннего солнца, отчего пол в центральном проходе выглядел словно мокрый асфальт с радужными пятнами от пролитого масла. На алтаре из полированной стали непрерывно вращалось серебряное колесо, поблескивающее в свете негасимых ртутных ламп, установленных по краям. Над колесом, выделяясь на фоне темнеющего восточного неба, возвышалась статуя Бога. Хор, наряженный в стихари, пел гимн "Слово господне создало сталь", а священник сидел, уткнувшись подбородком в сложенные руки, прислушивался к пению и размышлял, доволен ли Господь его только что произнесенной проповедью о втором пришествии.
Почти вся конгрегация покорилась музыке, и лишь один человек в конце самого дальнего ряда стальных скамей нетерпеливо ерзал, нервно сжимая в руках резиновую подушечку со стоящего перед ним пюпитра. Ему просто необходимо было занять чем-то руки, иначе они непроизвольно тянулись к массивному предмету во внутреннем кармане простенького коричневого пиджака. Водянистые голубые глаза человека беспокойно обегали плавные, устремленные ввысь обводы металлического храма, но всякий раз, когда взгляд его натыкался на изображение колеса, которое архитектор — а возможно даже и сам Бог — внес во внутреннее убранство везде, где только можно, человек быстро опускал глаза.
Гимн завершился пронзительным диссонансом, и верующие встали на колени, опустив головы на резиновые подушечки. Священник произнес Благословение Колесу. Человек в коричневом пиджаке не прислушивался специально, но все же уловил несколько фраз: "...пусть оно ведет вас назначенным курсом... служит вам вечной опорой... и приведет вас в конце концов к умиротворению истинного вечного круговорота..."
Он поднялся с колен вместе со всеми. Под звуки электронного органа хор удалился, и, когда священник скрылся за дверью ризницы, верующие, шаркая ногами, двинулись к выходу. Лишь один человек остался сидеть на скамье.
Про таких говорят обычно "не стоит второго взгляда": песочного цвета волосы, усталое, изможденное лицо, желтые, неровные зубы, плохо подогнанная одежда, глаза немного не в фокусе, словно человеку нужны очки. Служба, очевидно, не принесла ему умиротворения.
Когда все вышли из храма, человек встал и аккуратно положил на место резиновую подушечку. Глаза его закрылись, губы шевельнулись, и, словно это действо помогло ему принять наконец решение, человек собрался внутренне и стал на мгновение похож на ныряльщика, готовящегося к прыжку с большой высоты. Он оставил свою скамью и беззвучно двинулся по резиновой дорожке в центральном проходе к маленькой стальной двери, на которой значилось одно-единственное слово: "Ризница".