Всем застрявшим в лифте
Шрифт:
Но надо отдать тетке должное. Она подобрала все что надо, и еще больше того, чего не надо. Домой я приволок даже штуку, похожую на вымя с пятью сосками. На фига я ее покупал, уже не помню.
…После монтажа всех переходников, тройников и прочих краников из-под раковины на меня глянул проапгрейденный дохераног-косоглаз. Существо жуткое и опасное. Как дохераногова задница, наружу выглядывало отверстие для подключения посудомойки, которое я оставил на потом.
Еще нюанс. Земляки Ющенки, когда делали сантехнику, почему-то все
Руководителем крана была назначена жена, а я, тяжело кряхтя и приняв знакомую позу эмбриона, пополз под раковину. Угнездившись там и опутавшись щупальцами дохеранога, я дал команду на открытие крана.
Вода весело зажурчала по трубам, направляясь к хитросплетению шлангов.
— Так, — проанализировал я, — этот краник закрыт, он от фильтра, этот шланг подсоединил, этот тоже. Этот краник от посудомойки… Или нет… Ну-ка еще раз…
Как раз в тот момент, когда я задумчиво смотрел правым глазом в краник от посудомойки, оттуда с радостным ревом освобожденного самурая влупила вода.
В един секунд подлая жидкость вымыла меня из-под раковины, как дерьмо с палубы, и дохераног ожил. Он ревел, рвал и метался в поисках выхода. Жидкость из него ровным слоем растекалась по полу и по моей роже.
Шустрой змеею метнувшись под раковину, я все-таки закрыл этот краник, но, как оказалось, один шланг я не прикрутил, а тока наживил.
Не желающий сдаваться дохераног в очередной раз смыл меня на середину кухни, на которой стало дюже скользко. На карачках, собирая разъезжающиеся руки и ноги, я опять ломанулся под раковину. Если раньше укладывание в позу эмбриона и протискивание под раковину занимало пять минут, то теперь заняло долю секунды. Я как человек-змея складывался в нужную позу уже на подлете к раковине и входил под нее как шомпол в ствол, четко по размеру и без единой щели.
…А руки-то из одного места все-таки. По крайней мере, одна — зародилась мысль, как раз в тот момент, когда очередной неприрученный шланг атаковал меня напором воды. «Фигня какая-то творится, — мелькнуло в голове, когда я в очередной раз, смытый из-под раковины, на заднице выехал на середину кухни, — надо что-то делать».
Ну и пусть под плинтусами судорожно ржали тараканы, а жена ласково назвала меня ихтиофауной. Я его победил! Он пал пред руками мастера!! Он сдался и запросил пощады!!!
Зато теперь он послушен и кроток, будто бы он не дикий дохераног, а ласковый домашний котенок.
А У НАС ГОЛОЛЕД
На улице плюс два, но снег валит, как Санта-Класс обделался. Гололед аццкий. Гайцы дороги для дальнобоя позакрывали,
Еду с объекта, блин, грузовичок праворукий, маленький такой, трехтонник, что ли, лежит в кювете на боку. Еще снегом не припорошило, значит, тока-тока сверзился.
Ору водиле: «Тормози!» Выскакиваю и бегом к перевертышу. На бегу отмечаю, мотор работает, значит, водила без сознания. Иначе бы сразу заглушил машину.
Снегу по колено плюс грязь. Я в костюме, на шеях галстук. Короче, весь в чистом. Был.
Пока добрался, пока обошел кабину…
Я как-то раз тоже на перевертыше дверь открывал, посему помню, что делать. Хотя там «Жигуль» был, а тут кабина раза в два больше.
Пости прислоняюсь животом к грязной крыше машины, дергаю ручку. Внутри шевеление.
Ага, значит, живое что-то там есть!
Это «живое» изнутри открывает дверь, как люк танка. Я уже весь в грязи и снегу. И точно. «Живое». Вернее, «чуть живое».
Пьяное в жопу.
Ну я и психанул. Блин, тварь такая. Погода, не всякий трезвый поедет, а этот козел… И так мне обидно стало. Ну просто песец.
Он тока рот открыл, ну я его евойной же дверью и нахлобучил. С размаху закрыл то есть.
Клиент ухнул куда-то в недра кабины, но тут же смотрю, назад лезет. Ах ты козел. Штопаный.
Открываю опять дверь наверх, этот сапиенс, видно, на разборки полез. Ну я его второй раз и накрыл дверью.
В нутро кабины он улетел гораздо стремительней, чем первый раз. А фиг ли, первый раз я был, можно сказать, новичок.
А он не унимается, смотрю, что-то мне из-за стекла показывает. Ну песец, думаю, совсем обнаглел. И опять мне так обидно стало.
Открываю ему дверь, жду, когда опять башка евоная появицца. Не, он затаился где-то в темном нутре кабины и, еле передвигая во рту слова, что-то мне втирает.
А ни фига не слышно. Я прислушался… И опять мне стало обидно. И даже немного неудобно.
Напрягши слух, я разобрал: «Я не водитель, водитель за помощью поехал».
Ну чо. Я осторожно прикрыл дверь. И уехал. Тем более что сзади, мигая поворотником, останавливался, по-видимому, тот самый «водитель, который уехал за помощью».
КАШТАНЫ — КОЗЛЫ!
А ведь уже можно сказать, полжизни прожил, а ума до сих пор не набрался.
В субботу пошел на рынок, дабы прикупить на неделю грядущую еду в виде фруктов, овощей и туалетной бумаги.
Помидорки, апельсинки, бананы всякие. Уже рассчитываюсь с продавцом, как краем глаза замечаю на прилавке, в низеньком ящичке, что-то такое темное, деформированные заячьи какашки напоминающее.
— А что это? — вопрошаю я.
— Эээ, эта кашьтан. Свежий, вкусьный! Толька сабрали!
— Ааа… Эта… А как его кушать-то?
— Ай, расколешь его немного и кипятком и чуть-чуть соли, да?