Всемирная история: в 6 томах. Том 4: Мир в XVIII веке
Шрифт:
Интересно, что англичане видели в знакомстве индийцев с идеями Французской революции прямую угрозу своим интересам. В 1795 г. английский резидент в Хайдарабаде писал главе маратхской конфедерации об опасности «группы людей во Франции, которые называют себя философами и защитниками прав человека. Они проповедуют новую веру, отрицающую бога, выступают против государей и знати, которых считают тиранами». Типу Султан был хорошо осведомлен о Французской революции и позволил служившим у него французам основать в Майсуре якобинский клуб. Разумеется, его привлекали не эгалитарные идеи революции, а те энергичные и смелые люди, которых она привела к власти. С ними майсурскому султану было легче вступить в союз против Англии, чем с представителями королевской власти, которые не раз обманывали его отца и его самого. Быть может, именно своим низким происхождением и личной храбростью генерал Бонапарт был симпатичен Типу, которого все индийские князья презирали как плебея. Как бы то ни было, одним из пунктов ультиматума, предъявленного Типу Султану генерал-губернатором Уэлсли [34]
34
Его брат Артур — прославленный герцог Веллингтон, победитель Наполеона при Ватерлоо. В чине полковника участвовал в последней англо-майсурской войне, был назначен комендантом поверженного Шрирангапаттинама.
Не в первый раз в своей истории Индия переживала хаос междоусобных войн и становилась жертвой завоевания. Но никогда еще завоевание не влекло за собой столь далеко идущих последствий. При этом не следует думать, что в XVIII в. и даже впоследствии английское завоевание ознаменовало радикальный переворот в жизни Индии. Сама власть английской Ост-Индской компании в Индии по своей структуре и содержанию являлась, как подчеркивают современные исследователи (например, Р. Инден), в значительной степени феодальной, особенно на раннем этапе. Не случайно многие индийцы воспринимали Компанию как некую знатную даму, родственницу и вассала британского короля. Она и сама охотно претендовала на роль преемницы Моголов. В договорах, которые заключала Компания с индийскими князьями, было немало черт традиционных для Индии отношений: князья становились такими же данниками и вассалами Компании, какими некогда были у Моголов. Как некогда поступали раджпуты, Моголы, маратхи и прочие создатели империй, в обмен на лояльность и уплату дани англичане оставляли у князей значительную часть их властных привилегий. Не лишним будет напомнить, что в 1947 г., когда Индия и Пакистан получили независимость, на их совокупной территории находилось более 600 княжеств — от совсем мелких до равных по площади и населению европейским странам. В районах, находившихся под непосредственным управлением британской администрации, новые власти признавали права на земельные пожалования, полученные местными феодалами от предшествующих правителей. Кастовая система получила законодательную фиксацию в созданных ориенталистами «туземных кодексах» и была затем оформлена в переписях населения, иных формах колониальной статистики. Старый порядок, таким образом, не рушился, а приспосабливался к потребностям колониального управления.
Несомненно, определенные предпосылки для колониальной модернизации закладывались в Индии уже в XVIII в. Однако они проявлялись не только в самой колониальной политике. Модернизация, начавшаяся в колониальный период, не пришла как влага в лишенную растительности пустыню: в индийском обществе к началу колониальной эры сложился целый ряд структур, отношений, социальных групп (пусть даже не доминировавших), которые были уже подготовлены к восприятию новых идей и ценностей. Ничтожный по протяженности исторический период в два-четыре десятилетия отделяет «еще средневековую» коммерческую, чиновничью и интеллектуальную элиту от тех, кто уже в 20-е годы XIX в. сознательно приобщался к европейскому образованию и публично отстаивал его превосходство над традиционным индийским, переводил европейскую литературу, инициировал создание прессы на индийских языках, основывал просветительские и реформаторские организации. Столь же краткий период времени, во многих случаях равный жизни одного поколения, понадобился на то, чтобы эти же социальные слои впоследствии заложили основу индийского национально-освободительного движения.
КИТАЙ: ВЁСНЫ И ОСЕНИ ПОСЛЕДНЕЙ ИМПЕРИИ
XVIII век по праву считается «золотым» веком цинского Китая. Этот период, ставший для империи временем наибольшей социальной стабильности, финансового благополучия, огромных территориальных приобретений и впечатляющих интеллектуальных достижений, связывается с правлениями трех императоров маньчжурской династии: Канси (1661–1722), Юнчжэна (1722–1735) и Цяньлуна (1735–1796) [35] . Гигантское государство простиралось тогда от оленьих пастбищ Северного Приамурья до тропических лесов острова Хайнань и от рыбацких деревень Восточного Тайваня до отрогов Памира. Между этими крайними рубежами империи жили сотни миллионов подданных, а по дорогам, рекам и каналам перемещались гигантские массы товаров и огромные финансовые средства. Ко двору императора прибывали «даннические» посольства из Кореи и Вьетнама, от правителей островов Люцю и казахских ханов. Одновременно XVIII в. в Китае был периодом, когда империя, проходя зенит, постепенно вступала в полосу кризиса, полностью проявившегося уже в следующем столетии.
35
Здесь и далее императоры именуются по девизам правления. Именно так их обычно называют западные и китайские исследователи, часто добавляя к девизу слово «император» (эта практика восходит к одной из форм именования императоров в цинском Китае). В отечественных научных работах цинских императоров иногда также называют по личным, храмовым или сокращенным посмертным именам.
КИТАЙ ПРИ КАНСИ: ОТ ДЕПРЕССИИ К ЭКОНОМИЧЕСКОМУ РОСТУ
Китай вступил в новый век под властью императора Айсиньгиоро Сюанье (4 мая 1654 — 20 декабря 1722), к этому времени уже 39 лет пребывавшего на троне
Столь же впечатляющими были мероприятия по расширению границ. В 1689 г. после серии военных конфликтов был подписан Нерчинский договор с Россией, по которому проводилось разграничение участка границы между двумя странами в верхнем течении Амура и на прилегающих землях, а также устанавливались правила взаимной торговли. Вслед за этим была выиграна первая война с Джунгарским ханством (1690–1697), в результате чего джунгарский Галдан Бошокту-хан покончил с собой, а в состав Цинской империи вошла Халха-Монголия.
«Китайская империя, Китайская Татария, королевство Корея и Японские острова». Карта Р. Бонна. 1780 г.
Император Китая представлял собой высшую власть в государстве: издавал эдикты, имеющие силу закона, руководил деятельностью исполнительных органов, являлся высшей апелляционной инстанцией и военным лидером (решающее сражение с Галданом Канси возглавил лично); кроме того, он почитался высшим авторитетом в религиозных, ритуальных и интеллектуальных вопросах. Центральный аппарат империи включал в себя такие структуры, как Императорский секретариат, шесть ведомств (Чинов, Церемоний, Налогов, Наказаний, Общественных работ и Военное ведомство), а также Цензорат — контрольный орган, наблюдавший за деятельностью чиновников на всех административных уровнях. Столице подчинялись провинции и военные губернаторства на северо-востоке, а впоследствии на присоединенных к империи западных землях. В результате проведенной в первый период правления Канси административно-территориальной реформы три крупные провинции страны (Шэньси, Цзяннань и Хугуан) были разделены надвое, так что общее число провинций возросло до 18. Кроме того, над провинциальным уровнем был создан более высокий — наместничество, обычно объединявшее две или три провинции. Провинциальная администрация возглавлялась губернатором, подчинявшимся наместнику, и чиновниками по финансовым, экзаменационным и судебным делам. Местная администрация располагалась в округах и уездах. Всего в Китае XVIII в. в 18 провинций входило около 180 областей и более 1200 уездов.
Основой китайской армии в цинский период стало сословие «знаменных» (цижэнь), состоявшее главным образом из потомков тех, кто принимал участие в завоевании Китая. Оно было объединено в восемь маньчжурских, восемь монгольских и восемь китайских «знамен». Базовой единицей «знамен» были цзолин — объединения семей, которые при мобилизации должны были выставить определенное количество боеспособных мужчин (принадлежность к цзолинам обычно передавалась по наследству). При этом цзолины были прежде всего структурами, использовавшимися для учета, а реальную службу знаменные проходили в частях и гарнизонах, где военнослужащие, относившиеся к разным «знаменам», служили вместе. Кроме «знаменных войск» (цибин) в состав армии империи также входили войска «зеленого знамени», состоявшие почти исключительно из китайцев. Они использовались, главным образом, для поддержания внутреннего порядка, хотя часть из них принимали участие и в войнах Цинской империи с ее соседями.
Одной из центральных проблем, вставших перед императором после объединения страны, стала консолидация управленческой элиты. Важным аспектом этой проблемы являлось соблюдение в государственном аппарате баланса между маньчжурскими и китайскими чиновниками, а также между выходцами из разных регионов страны. В период регентства (1661–1669) предпочтение решительным образом отдавалось маньчжурской аристократии и традиционным маньчжурским властным институтам, тогда как китайская ученая элита оказалась отодвинутой на второй план и даже во многих случаях столкнулась с угрозой репрессий за недостаточно лояльное отношение к новой правящей династии, коррупцию и неуплату налогов. Получив реальную власть, император Канси старался учитывать интересы всех группировок: он приостановил преследования неплательщиков налогов, восстановил стабильную работу системы экзаменов на конфуцианскую ученую степень и ввел региональные и этнические квоты в госаппарате, а также на экзаменах на степень цзюйжэнь, открывавшую путь к получению чиновничьей должности. В 1679 г. по инициативе императора были проведены еще и специальные экзамены, в ходе которых предполагалось отобрать наиболее талантливых ученых из числа тех, кто не находился на государственной службе (во многом, из-за своих антиманьчжурских настроений), и привлечь их к участию в реализации государственных проектов. Ожидания, возлагавшиеся на эти экзамены, не вполне оправдались, однако такая мера положила начало сближению власти с ученым сословием.
Для предотвращения раскола среди чиновничьей и интеллектуальной элиты император во многом полагался на неофициальную систему управления. Им был создан так называемый «Южный кабинет» (Наньшуфан) — личный секретариат, действовавший параллельно и во многом взявший на себя функции Императорского секретариата (Нэйгэ). В «Южном кабинете», противопоставленном как официальному бюрократическому аппарату, так и маньчжурской аристократии, были собраны виднейшие китайские ученые, ставшие советниками и наставниками императора, а также знаменитые каллиграфы и живописцы того времени.