Всемирная история. Том 2. Средние века.

Егер Оскар

Magna charta. 1215 г.

Это была «Великая хартия вольностей», ограждавшая гражданскую свободу, «Magna charta libertatum», направленная против королевского и церковного произвола, охранявшая права не только дворянства, но и всех классов населения и представлявшая собой род конституции, свидетельствуя об исчезновении розни между норманнами и англосаксами. Этот обширный документ от 19 июня 1215 г. включал 63 статьи, которыми устанавливалось: свободное избрание епископов; устранение незаконных притязаний верховного ленного владыки. Повышение налогов (за некоторыми исключениями) допускалось отныне лишь с согласия высшего совета, членами которого должны были состоять непосредственные ленники короля, бароны и епископы королевства. Обычное право осталось в силе, при постоянном заседании суда в Вестминстере. Решение споров по ленным вопросам предоставлялось судам графств, состоявшим из коронных чиновников, но в присутствии четырех рыцарей. Собственность признавалась неприкосновенной: у свободного лица — его свобода и имущество; у купца — его товар; у несвободного — его земледельческие орудия. Свободный подвергался приговору лиц своего сословия, следовательно, — суду присяжных, и не подлежал обыску. Город Лондон и другие города сохраняли свои старинные привилегии; всякие произвольные пошлины возбранялись; в мерах и весах вводилось однообразие; иностранные купцы имели свободный доступ в страну; недавно огражденные леса не признавались частной собственностью. Провозглашалась амнистия; комиссия из двадцати пяти

баронов королевства — в том числе и лондонский мэр — должна была наблюдать за выполнением и впредь всех статей этой великой освободительной грамоты. Иннокентий подверг отлучению баронов и лондонских граждан и отрешил архиепископа Лэнгтона, участвовавшего заодно с ними в таком «развратном» деянии. Тотчас же разгорелась борьба из-за хартии; король вскоре умер (1216 г.), но при его сыне Генрихе, вступившем на престол 9-летним ребенком, эта конституция вошла в силу, хотя зависимость государства от папы и связанные между собой папские и королевские притязания еще долго не переставали посягать на нее. Все продолжительное царствование Генриха занято этой борьбой против хартии и войнами с Францией. Английский историк Маколей замечает, что при счастливом исходе этих войн для французов центр всего могущества перенесся бы во Францию, и Англия обратилась лишь в провинцию сильного французского государства. Если же военные действия закончились бы для французов потерей областей по эту сторону Гаронны, то главным государством стала бы Англия. Но в борьбе за конституцию победа осталась за вдохновителями и сторонниками великого освободительного уложения. Со своим вожаком, Симоном де Монфором, они прибавили к этой хартии еще статут, так называемый «Оксфордский указ», крайне ограничивающий королевскую власть.

Печать Симона де Монфора (ум. 1265 г.).

Лондон. Британский музей.

При возникшей по этому поводу новой борьбе Симон де Монфор, «капитан» партии баронов, пришел к решению, важному по своим последствиям; он созвал уполномоченных от рыцарства, от городов и от «пяти пэров» для совместного заседания в парламенте с баронами. Могущество этих собраний, хотя еще не окрепших, проявилось уже в противодействии царствовавшему тогда дому, как, например, при вопросе о проекте, придуманном Иннокентием IV из-за его ненависти к Штауфенскому дому. Согласно этому плану младший сын Генриха III Эдмунд должен был получить корону Неаполя и Сицилии. Предприятие осталось даже неначатым благодаря разумному отпору парламента, осудившего такую авантюрную политику и отказавшего в выдаче денег (1257 г.).

Генрих III Английский (1216–1272). Статуя с гробницы в Вестминстерском аббатстве в Лондоне.

Печать Генриха III Английского (1216–1272).

Лондон. Британский музей.

Франция со времен Филиппа I

В то время как в Англии местная аристократия в соединении с демократическими городскими элементами приобрела большое значение, одержав вышеупомянутую победу над королевским полновластием или неограниченным произволом, — во Франции заметно скорее обратное направление в царствованиях Филиппа I (1060–1108), Людовика VI (1108–1136), Людовика VII (1136–1180), Филиппа II Августа (1180–1223), Людовика VIII (1223–1226) и Людовика IX Святого (1226–1270). Ни в одной стране не возбудила такого энтузиазма мысль о крестовых походах, нигде не держалась она так упорно, но королевская власть извлекла из этого не столько пользы, как могло показаться. При трех первых из упомянутых королей до 1196 г. у короны не было никакого значительного лена. В продолжение всего этого периода магнаты были очень могущественны: народная жизнь протекала в обособленных и своеобразных пределах, и мысль о завоевании Святой земли нашла первых и усерднейших ревнителей среди крупных землевладельцев. Но еще со времен Хлодвига французское духовенство искало у королей покровительства против посягательств светских вельмож.

Въезд свадебной процессии Изабеллы Баварской в Париж 20 июня 1389 г.

Миниатюра из «Хроник Фруассара. Париж. Национальная библиотека.

Карл Смелый, герцог Бургундии, на троне в окружении своих рыцарей и придворных.

Миниатюра XV в. из рукописи «Хроники Бургундии».

Так, аббат Сугерий из Сен-Дени призывает Людовика VII вернуться из крестового похода (богоугоднейшего из церковных дел), чтобы «не оставлять долее стада на произвол волков». Два царствования, Филиппа-Августа (1180–1223) и Людовика Святого (1226–1270), особенно замечательны.

Справа: печать короля Филиппа-Августа (1180–1223).

Слева: две печати короля Людовика VIII (1223–1226).

Сугерий из Сен-Дени.

С витража XII в.

При воцарении первого половина страны, которую мы зовем теперь Францией, была в руках англичан. После начала войны оба короля, Филипп-Август и Ричард Английский, соединились для общего крестового похода, причем Филипп более удачно выбрал время для своего возвращения, нежели Ричард. Филипп-Август был прямым, твердым, последовательным правителем и сумел, в качестве верховного судьи, заставить и короля Англии Иоанна — по закону его вассала — признать после битвы при Бувине (1214 г.) его, Филиппа, права: он доказал ему, что принудит каждого из своих баронов, будь он хоть король Английский, уважать принесенную присягу. В этом сражении ему помогли и общинные войска. Весть о победе вызвала общую радость во всей стране; в этом движении впервые заметен проблеск общего национального чувства во французском народе. Папа, прежде сильно недовольный Филиппом за то, что тот без достаточной причины развелся со своей супругой, датской принцессой, и затем, не обращая внимания на папские увещания, вступил в новый брак, думал сначала воспользоваться им как орудием против Иоанна Английского. Этот завоевательный поход не состоялся, вместо того на юге Франции вспыхнула альбигойская война, которая особенно усилилась при внуке Филиппа Людовике IX. Во время регентства вдовы Людовика VIII, испанской принцессы Бланки Кастильской, в 1229 г. был заключен договор с графом Тулузским, который передавал свое богатое, но разоренное войной графство французской короне.

Бланка

Кастильская и Людовик Святой. Париж. Музей Клюни.

Футляр слоновой кости для зеркала. XIII в.

Хранился в сокровищнице королевского аббатства Сен-Дени..

Печать королевы Франции Бланки Кастильской.

При Филиппе-Августе уделы последней были уже столь обширны, что ни один из главнейших вассалов не мог единолично восстать против нее.

Правление Людовика IX

Правление Людовика IX было одним из благодетельнейших. Благочестие этого короля, хотя и носившее, согласно духу времени, монашески-аскетическую окраску (он постоянно держал при себе в мешочке у пояса тонкие цепи, которыми его духовник часто бичевал его нежное тело), было, тем не менее, искренним и глубоким.

Духовник Людовика IX производит бичевание короля. По миниатюре XIV в.

Он всерьез принимал свое королевское призвание, был проникнут идеей справедливости, которую уважал всегда, даже в ущерб своему личному интересу. Прежде всего, в сферах, непосредственно зависевших от короны, он ввел правильные судебные уставы, совершенно устранил судебные поединки. Далее он определил порядок обжалования приговоров баронских судов перед королевским судом, или прямую подачу ему жалобы, королю, весьма внимательно вникавшему во всякое дело и обладавшему несомненной, прирожденной способностью судить. Учреждение указанного порядка вскоре вызвало общее сочувствие уже потому, что король часто присуждал вздорных жалобщиков к денежным штрафам. Возможность подачи таких апелляционных жалоб при убеждении, что «никто не стоит так высоко, чтобы нельзя было и его притянуть к королевскому суду», пробуждала в народе несокрушимое сознание права. Правоведение, развиваясь далее на основе римского права, усвоило уже понятие о causae regia, особых обстоятельствах, подлежащих суду самого короля, почерпнув также из римского кодекса понятие о преступлении «против Величества». Частные распри не прекратились, но повсюду — в области административной, податной, полицейской, законодательной — водворился «государственный строй», средоточием и венцом которого был король. К нему обращались взоры всех, и от него все ожидали решающего слова в бесчисленном множестве случаев.

Французский королевский дом.

Слева направо: Святой Людовик, по миниатюре XIII в. — Париж, Национальный архив: Карл Анжуйский (1220–1285), брат Людовика IX; Пьер, граф Алансонский (ум. в 1283 г.), сын Людовика IX; Роберт, граф Клермонский (ум. в 1317 г.), сын Людовика IX — по статуям с гробниц в Сен-Дени.

К такому устроению государства были привлечены, прежде всего, крупные вассалы: герцоги Нормандский, Гиенский, Бургундский, графы Шампанский, Тулузский и Фландрский. Эти шесть светских «пэров Франции» с равным числом духовных сановников: архиепископа Реймского и епископов Бове, Шалона, Нуайона, Лана и Лангра, — составляли верховный королевский совет, постоянно имевший значительное, но не тормозящее влияние на ход дел. В 1259 г. Людовик заключил договор с Англией, причем выказал разумную государственную сдержанность: он добровольно уступил английскому королю несколько областей, и тот присягнул ему на верность, отказавшись от всех своих прав на Нормандию, Анжу, Турень, Мен и Пуату в пользу французской короны.

Слева: Святой Людовик. Со статуэтки XIII в., представлявшей собой часть запрестольного украшения в церкви Сен-Шапель.

Справа: Маргарита Провансская, супруга Людовика IX. Со старинного рисунка, изображающего ее статую в церкви Пуасси, ныне не существующую.

Большей славе Людовика служит то, что его строгое понятие о праве и долге не покидало его и в отношениях к церкви, несмотря на всю его набожность, на которую духовенство возлагало слишком много надежд. Иннокентий IV в своей борьбе с римским императором забывал всякую меру: духовные средства борьбы — отлучения и интердикты — позорно употреблялись для вымогания денег, в которых безгранично нуждались, по-видимому, эти, хотя и не семейные, духовные лица. Но в 1247 г. именно во Франции образовался крупный союз высшего дворянства для отпора становившимся нестерпимыми притязаниям церковников. Незадолго до своей смерти, в 1269 г., Людовик издал постановление под именем «Прагматической санкции», которой с точностью определялись церковные отношения и все притязания духовных лиц принудительно заключались в известные границы.

Грамота Людовика IX. Окружена печатями магнатов, также подписавших ее. Париж. Национальный архив.

Таким образом, Людовик сумел защитить свое королевское достоинство и своих подданных даже против такого могущественного папы, как Иннокентий IV.

Христианство и ислам

Благочестие Людовика просияло с особой силой, которая могла пристыдить остальной мир, еще в одном деле: с его именем связаны последние попытки освобождения Святой земли из-под власти неверных. Отношения христианских государств к мусульманскому миру, составлявшие восточный вопрос того времени, принимали разнообразные формы. Их нельзя назвать решительно враждебными, потому что при всем своем превосходстве руководящие классы европейского общества испытали влияние этого мира по окончании так называемых крестовых походов. Непосредственнее всего это влияние отражалось на Пиренейском полуострове, где необходимость борьбы с исламом служила побуждением к созданию государства. Победа христианства в Испании произошла именно в эту эпоху. Из четырех христианских государств, которые можно признать существующими в это время на полуострове, т. е. королевств Наваррского, Арагонского, Кастильского и Португальского, последнее образовалось позднее всех и именно в этот период. Один из кастильских королей, Альфонс VI, передал отнятую им у арабов на нижнем Дуэро область своему зятю Генриху Бургундскому из дома Капетингов в наследственное владение (1109 г.). После победы над маврами при Орики (1139 г.) преемник Генриха Альфонс I был провозглашен королем Португалии. Он и его наследники продолжали теснить мавров, получая иногда помощь, как уже было рассказано выше (1147 г.), от проходивших войск крестоносцев, постепенно расширяя свои владения к югу до гор Алгарви и далее. Эта борьба, в которой принимали участие и тамплиеры, и иоанниты, придала аристократический характер государству: на сословных собраниях, которые созывались в Ламегу, лежавшем к югу от среднего Дуэро, представители городов отступали на задний план. Кастильское королевство расширялось тоже за счет арабов, и здесь, как и в Португалии, постоянные битвы привели к созданию рыцарских орденов по образцу палестинских и проникнутых подобно им духом аристократической независимости, основанной на твердой организации ордена и громадности его владений. Таковы были ордена Калатравы (1157 г.), Сантьяго (1175 г.) и Алькантары (1219 г.). Несчастная система наследственных разделов, обессиливавшая королевскую власть, была уничтожена лишь Фердинандом III (1230–1252), который установил закон о нераздельности Кастилии, Леона и Галисии.