Всемирный следопыт, 1927 № 11
Шрифт:
— Это что же? Какая гать — за тобой? — спросил Семен.
— На Эльмит…
Семен как будто не удивился.
— Так ты, значит, белый! — задумчиво заговорил он снова, помолчав. — Выходит, враги мы с тобой… Ты что же здесь делал?
— Смотрел… Поглядеть меня послали, не разобрали ли вы… красные… гать.
— Увидел?
Кузьма громко всхлипнул.
— Прости, брат, человека я убил вашего.
Семен рассердился.
— Ладно, молчи! Ты разбирал гать?
— Нет, брат, не разбирал.
— А кто здесь разобрал?
— Ваши, родимый, красные разобрали.
Семен испуганно дернулся.
— А поворот… на Маркелицы… где?
— Видел, родимый, видел! — торопливо и неестественно закричал Кузьма. — Там поворот был на Маркелицы, только разобранный весь, бревна были вынуты. Ползком там можно было пробраться. И аккурат против этого места палка стояла с платком…
Резким усилием Семен выдернул из болота увязшую руку. Сжал кулак и со злостью ударил им по трясине, разбрызгивая грязную воду.
— Палка с платком! — закричал он. — И ты выдернул ее, да?!
— Выдернул, брат, прости…
И, помолчав, упавшим голосом Кузьма продолжал:
— Понял я теперь — для тебя эта палка была. Знаком, где сворачивать тебе на Маркелицы, а я выдернул… Ты прошел мимо и попал на Эльмитовскую гать. К нам пошел. В свою ловушку попался… И здесь ваши разобрали… Все теперь понял… Прости, брат!.. Не хотел я у белых служить. Заставили. Что ж поделаешь…
Оба замолчали. Кузьма не плакал больше.
Болото под ними глухо шлепало и лопалось. Семен и Кузьма быстро погружались в трясинную муть. Чтобы дышать, им приходилось теперь, до боли сгибая шею, закидывать голову назад.
* * *
Солнце поднималось все выше и выше. Туман беспокойно двигался под ним, дергался и дымился. В нем ползли тонкие серые струи и быстро уносились вверх.
— Я кричать буду, — сказал Кузьма.
— Кричи. Никто не услышит. А если услышит, не пойдет. Время беспокойное…
Разорвав туман, лучи солнца вдруг упали на соседний куст, и верхушка его зазолотилась. Кузьма повернул голову.
— Солнышко, брат, смотри, — сказал он. — И какое веселое! Погляди…
— Солнышко, брат, смотри… какое веселое! — сказал Кузьма, повернув голову…
Семен ничего не ответил.
— Слышишь, брат? — повторил Кузьма.
Со стороны Семена послышалось задавленное булькание. Кузьма хотел посмотреть, но, как только он повернул голову, рот и нос его сразу погрузились в трясину.
Кузьма дернул головой обратно. Только в этом положении он мог еще дышать.
Булькание прекратилось. Страшный, задушенный, совсем не Семенов голос, прерываясь, прохрипел:
— Прощай, Андрейка… Не сердись… ужо… гостинцу из города… привезу… семечек…
—Прощай
Хрип прервался. В болоте лопнул большой пузырь воздуха, один, другой…
Верхушка куста золотилась все больше и больше. По стебелькам, по веткам и чахлым листьям поползли вниз оранжевые змейки, карабкаясь с сучка на сучок. Кузьма не спускал с них глаз. Смрадная, жидкая муть натекла ему на лицо. Кузьма стал задыхаться. Конвульсивно дернувшись, он широко раскрыл рот, и темная, дурно пахнущая грязь хлынула ему в легкие.
КОРАБЛИ-РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ
Исторический очерк М. Зуева-Ордынца
Рисунки Ив. Ткаченко
Текст и рисунки по материалам
Революционного отдела
Центрального Военно-Морского Музея
I. «Люди смекалистые и со сноровкой».
История революционного движения в России неразрывно связана с историей нашего военного флота. Начиная с эпохи декабристов и кончая нашими днями, морской флот и моряки были всегда наиболее деятельными участниками в революционной работе.
Активное участие моряков военного флота в мятежах, бунтах, направленных против царского правительства, во всей вообще революционной борьбе, объясняется тем, что всегда для службы во флоте отбирались «люди смекалистые и со сноровкой». Многие моряки ходили в «дальний вояж», как тогда назывались кругосветные плавания, знакомились с чужими странами, народами, их обычаями, порядками, непохожими на жандармские порядки тогдашней царской России. Это способствовало развитию в моряках, людях и без того смекалистых, свободомыслия, отвращения к рабскому палочному режиму своей родины. На кораблях, приходивших; из-за границы, незаметно провозился страшный для царей груз — революционная зараза.
Первые открытые «матросские бунты» имели место при Александре I. До этого же имеются сведения лишь о. случаях неповинования начальству отдельных лиц из числа военных моряков. А при «благословенном царе», несмотря на железную дисциплину во флоте, на зверскую порку линьками[7]), мордобитие, разгул шпицрутенов[8]), впервые опора трона — военные корабли — выступили против царей, и выступления эти, возникая по разным причинам, все же имели определенную революционную окраску.