Всемирный следопыт, 1928 № 09
Шрифт:
Панфил умолк и принялся прочищать свою трубку.
— Ну, а вы в имальщиков никогда не стреляете? — спросил я его.
— Нешто можно!.. Этого никогда не бывает… Рыбу воровать — одно дело, а человека убивать —
— Послушай, дед, — обратился я к нему. — Чем омулей в Селенге воровать и жизнью своей рисковать, не лучше ли ловить омуля по закону? В море ведь позволено ловить… Выправить права, небось, недолго и стоит это недорого… Лови себе спокойнечко в Байкале… Зачем же непременно ловить там, где запрещено?
— Так-то оно так, — отвечал Панфил. — Да, во-первых, в море столько не наловишь, сколько здесь, в Селенге, а кроме того…
Панфил запнулся.
— Эх, парень, — продолжал он. — Вырос я тут на этой реке… люблю я ее будто мать родную. Как заплещет осенью омуль по всей Селенге, как увижу я, что плеснул он в протоках, так и сдержать себя не могу, и лучше бы мне тут в воду броситься, нежели на берегу сложа руки сидеть и глядеть, как богатство зря в воде гуляет. Любо мне это дело… Любо мне темной ночью на хаюрке своей воровской таиться и с молодыми ребятами своими на промысел воровской ходить. Люблю я смелых ребят, и они меня уважают… Тут кровь моя пролита… моя кровь… Эх, парень!..
Панфил умолк… Тихо плескались серебряные рыбы в реке… Месяц спускался к черной земле.
ИСКАТЕЛИ КЛАДА
Рассказ Н. Железникова
Рисунки худ. А. Шпир
— Решительно ничего нового с тех пор, как вы здесь были последний раз, — сказал археолог Иваницкий, со звоном отпирая большим ключом замысловатый старинный замок в железной калитке заброшенного колбасного завода.
Пропустив рабкора Кондова вперед, Иваницкий запер калитку и осмотрел высокие кирпичные стены, усыпанные наверху острыми гвоздями.
— Стена — замечательная; никакой охраны не надо, — заметил он.
— Как же ничего нового, товарищ Иваницкий? — сказал Кондов. — Двор-то уже засыпали!
— Ну, это не в счет. Мы восстановили вход из подвала в подземелье, а место раскопок, где водопроводчики наткнулись на подземный ход, мы уже засыпали. Однако за полгода, с тех пор, как я в первый раз проник сюда и нашел в нише несколько старинных рукописей и кое-что из утвари, — ничего больше не найдено.
Оба зажгли под навесом фонари и спустились
Они долго спускались по узким каменным ступеням. Свет от подрагивавших огоньков фонарей нерешительно раздвигал мягкую густую темноту. Эхо шагов гулко улетало вперед, дробно отражаясь от каменного свода и стен.
— Удивительно, что здесь сухо и дышать не тяжело! — сказал Кондов.
— Подземелье так устроено, голубчик, чтобы в нем можно было укрываться продолжительное время. Вероятно, старообрядцы около трехсот лет назад прятались здесь не по одному месяцу. Я уверен, что это подземелье построено каким-нибудь «заморским» архитектором. Скорее всего, это был один из архитекторов-флорентийцев, которые разъезжали по всему свету и строили в варварской Московии. Посмотрите, товарищ Кондов, вот на эту отдушину вентиляционного хода. Правда, ход немного засорен, но работает исправно.
Иваницкий высоко поднял фонарь и поднес его к отдушине, находившейся под самым сводом.
— Свежий воздух проходит из других отдушин, находящихся внизу, — продолжал он. — Я простукивал эти вентиляционные ходы. Они идут в стенах до самого конца коридора.
Пройдя около полукилометра, Иваницкий и Кондов остановились. Здесь подземный ход раздваивался вилкой. Они двинулись направо и через некоторое время уперлись в глухую стену.
— Мы прошли от колбасного завода на запад километр и теперь должны находиться под старообрядческим кладбищем или около него. Меня удивляет, что здесь нет и подобия выхода.
Иваницкий постучал молоточком в разных местах. Нигде в стене не было звука пустоты, кроме маленького участка вентиляции под самым сводом.
Археолог и рабкор пошли назад. Дойдя до разветвления коридора, они повернули в левый ход и вскоре снова уперлись в такую же глухую стену.
— Эх, и знатное же здесь можно сделать газоубежище! — сказал Кондов. — Так и просится написать статеечку! Зря вы, товарищ Иваницкий, таинственность разводите. Ведь всего два-три словечка вы разрешили мне написать полгода назад: дескать, наткнулись на остатки постройки XVII века. А какие же тут остатки постройки? Целый метрополитен, можно сказать!
Иваницкий потеребил бородку:
— Наберитесь терпения, товарищ Кондов! У вас и на земле есть много о чем написать. Я — подземный крот — и то терплю до поры, до времени. Вы же знаете, что мои соображения о необходимости молчать, пока не закончены работы, были одобрены. Представьте себе, сколько всяких искателей приключений бросятся сюда делать раскопки, если вы дадите статеечку! Разве тут, на окраине города, убережешь? Глядишь — найдут и расхитят ценные исторические вещи!
— Да когда же вы кончите копаться?
— Денег, голубчик, мало! Следовало бы начать расскапывать сверху, с другого конца. Из подземелья должен быть другой выход.
Тем временем они вышли из подземелья.
— А все-таки приятно выбраться наружу! — сказал Кондов, жадно вдыхая свежий воздух.
Загородившись рукой от лучей заходящего солнца, он посмотрел наверх, туда, где несколько человек шли по извилистой тропинке, вползавшей на холм между рощицей и кладбищем.
— Наши конторские с мыловаренного завода домой возвращаются. Даже в воскресные дни работают, — сказал он.