Всемирный следопыт, 1928 № 09
Шрифт:
Иваницкий был до такой степени ошеломлен, что даже, не пытался сообразить, откуда все это взялось.
— Ведь вот, поди ж ты! — бормотал он. — Никогда бы не думал, что все эти обывательские толкования плана и измышления о кладе будут соответствовать действительности!
Взглянув мельком на содержимое запыленных ящиков, он снова защелкнул железные затворы в крышках. Не теряя времени, сбегал за веревками, хранившимися здесь же в подземельи, обвязал ларцы и волоком дотащил их до рундука, где хранились инструменты, оставив на полу белый след от облепившей ящики известки.
Заперев клад в рундук, Иваницкий поспешил в город, чтобы сообщить властям о находке и вызвать представителя от музея с надежной охраной для перевозки клада…
Лобанов битых два часа прождал Иваницкого, расхаживая по дорожке от мавзолея к кладбищенским воротам. Он не заметил, что у самой дорожки в траве притаился худощавый человек, внимательно за ним следивший.
Давно уже этот субъект следил за студентом, жившим на кладбище. Повидимому, он боялся Лобанова, так как не решался подойти достаточно близко и до сих пор не разгадал, куда исчезает каждый вечер студент после того, как он войдет в мавзолей Аршиновых. Теперь же, когда Лобанов потерял терпение и, круто повернувшись, исчез в дверях мавзолея, худощавый человек решил проследовать за ним. Ему это удалось, потому что Лобанов оставил все двери открытыми, чтобы археолог мог его найти, если придет. С зажженным' электрическим фонариком в руке, то-и-дело выглядывая из-за памятников, худощавый человек следовал за огоньком Лобанова…
Накануне вечером Стручкову не удалось выполнить своего похвального намерения накрепко замуровать злокозненный клад цементом. Этому помешал большой наплыв покупателей его драгоценных гнилых бревен и досок.
В этот вечер он освободился раньше обыкновенного. Привязав к поясу мешочек с цементом и засунув в карманы две бутылки с водой, он отправился в подземелье.
Спохватившись, что забыл к цементу примешать песок, Стручков вышел наружу в мавзолее Гавриловых, набрал на дорожке песку и скользнул обратно в подземелье…
Иваницкий никого не нашел в музее и решил отложить перевозку клада до утра. Дома он увидел записку Лобанова и тотчас же пошел на кладбище. Отыскивая мавзолей, указанный в записке, он заметил в темноте в нескольких шагах от себя человеческую фигуру, что-то собиравшую на дорожке. Когда фигура скрылась в ближайшем мавзолее, Иваницкий последовал за ней.
Первое мгновение, предполагая, что это студент, Иваницкий хотел его окликнуть, но его удержал страх, что это, может быть, кто-нибудь другой. Увидев, что человек исчез в двери, открывшейся и тотчас же захлопнувшейся в стене мавзолея, он выждал немного и с помощью фонаря вскоре сам открыл эту дверь. Он успел увидеть, как фонарь мелькнул внизу во тьме. Слабо пискнула закрывавшаяся дверь… Иваницкий спустился по лестнице и дрожащими от радостного волнения руками открыл дверь. Поспешно спрятавшись за выступом стены, он увидел в конце коридора — шагах в двухстах — огонек. Человек, за которым он следовал, нагнулся к полу и что-то рассматривал. Археолог
Стручков, которого Иваницкий принял за студента, спустившись с лестницы, быстро зашагал по коридору, не заметив, что справа от лестницы в стене открыта дверь.
Дойдя до конца коридора, он быстро нагнулся… что за наваждение!.. Замуровывать было решительно нечего. Не только клада, даже щебня и кирпичей, которые он вчера тщательно прилаживал, не оказалось. На Стручкова из стены у самого пола щерилась пустая темная яма, в которую он запрятал клад.
— Ишь ты, дело какое! Прыткий больно клад: опять улетучился. Чудно даже! — пробормотал Стручков, проводя пальцем по кончику носа; от странного ощущения пустоты за спиной он оглянулся и мгновенно вскочил на ноги. В правой стороне тупика была открыта дверь. Прижавшись к косяку, Стручков в конце коридора увидел свет фонарика…
Решив, что перед ним — человек, похитивший клад, Стручков стал красться на свет, спрятав свой фонарь за спину.
В действительности же он крался за худощавым человеком, который сам выслеживал студента.
Между тем Лобанов, не подозревавший, что за ним кто-то идет, увидел впереди себя в конце коридора то потухавший, то вновь вспыхивавший свет фонарика археолога, следовавшего за Стручковым.
— Вероятно, это и есть бандит, о котором говорил Иваницкий, — прошептал студент и, спрятав фонарь за спину, пошел на огонек…
Таким образом, каждый из четырех, думал, что он один выслеживает злостного искателя клада, а сам остается незамеченным, потому что прятал свой фонарик за спину. Все они крались друг за другом достаточно быстро, чтобы не потерять огонька из вида и выждать за углом, пока огонек преследуемого не дойдет до следующего угла. При этом у каждого из них, кроме студента, создалось впечатление, что он идет по запутанному лабиринту с бесчисленными поворотами вправо.
Когда участники этой своеобразной кадрили сделали три полных оборота по четыреугольнику коридоров, Лобанов потерял, наконец, терпение. Он решил, что преследуемый им человек попросту заблудился и кружится в поисках выхода.
«Догнать и заговорить с ним, что ли? — думал он. — Чорт его знает, кто это! Несколько рискованно! Вдруг, не говоря худого слова, возьмет и прикокошит…»
Подумав немного, Лобанов решил, что нашел удачный выход. Пока этот человек будет делать очередной круг, можно попробовать спуститься в люк и, если внизу нет другого выхода, хотя бы переждать, пока искателю клада не надоест бродить по коридорам.
Сказано — сделано. Подойдя к люку, Лобанов открыл его. Нагнувшись и протянув вниз фонарь, он увидел под собой, меньше чем в трех метрах, пол.
— А я-то вчера подумал — глубина глубинная! Пыль помешала увидеть! — пробормотал он сконфуженно и, спустившись, закрыл над собою люк. Попав в подземелье Иваницкого, Лобанов дошел до разветвления ходов, повернул налево и уперся в тупик…