Всемирный следопыт, 1930 № 10-11
Шрифт:
Мы вылетели в «безумный» поход, вырвав из снега свои самолеты, узнав о трагедии, происшедшей в районе пролива Лонга — об исчезновении мирового полярного летчика Эйельсона и его механика Борланда. К таким же полетам готовились в это время в Сибири летчики Чухновский и Громов.
…Самолет № 177 веду я, справа и немного сзади идет на 182-м Галышев. Мой механик ежится в своем ужасном по величине собачьем комбинезоне, со злостью смотрит на отказавшийся работать указатель скорости, пробует вежливо стучать по нему плоскогубцами и, вижу… беззвучно плюется; не выдержала на этот раз немецкая
Пролетаем над Мечигменской необследованной губой, и я начинаю определять входной мыс в бухту Лаврентия…
Шесть зарытых в снег до крыш домиков — культбаза в Лаврентии— кажутся зданиями лучшего аэропорта. Все население на «аэродроме», а «аэродром» — на береговой галечной косе. Начальник пограничного поста тов. Кучма машет метлой — надо понимать, что это ветроуказатель «аэродрома», а так как машет во все стороны, то полагаю, что ветра нет, — не может же ветер дуть сразу со всех сторон, — и я сажусь по длинной стороне косы.
Завтра надо достигнуть мыса Северного.
29 января начали подготовку до рассвета. Погода теплая — 5°. Когда поднялись — чуть-чуть рассвело. В качестве пассажира взяли с собой тов. Кучму. Взлетел первым, стал набирать высоту. Виктор «идет» сбоку.
Однообразно тянулся полет. От скуки смотрел направо, где изредка в рваных клочьях тумана, рождающихся в проливе Беринга, в моменты прояснения виднелись мыс принца Валлийского в Америке и острова Диомеда. Признаюсь, я мечтал в это время побывать в Америке, слетать в Аляску на минеральную родину Джэка Лондона: ведь это так близко — всего лишь несколько десятков минут пути.
От мыса Инцова пошли в глубь Чукотки. Над астровом Колучиным определился — подсчитал время хода. Неожиданно навстречу, в районе реки Ангуэмы, из слева идущей полосы пурги выскочил красный самолет, биплан с американскими опознавательными знаками.
Подлетев друг к другу, мы вежливо сделали по приветственному кругу — и разминулись. Американец ушел в Аляску.
И вот уж вижу мыс Северный, вижу шхуну «Нанук» и «Ставрополь», чернеющий в открытом море.
Но что это? На земле целых три самолета. И много народу. Настоящий полярный аэропорт «Ле-Бурже».
Иду на посадку. Машина прыгает на застругах. Сажусь. Вслед за мной сел Виктор.
Восторженная встреча. Много американцев Все осматривают с удивлением наши металлические машины.
Ко мне подходят Павел Григорьевич Миловзоров, промышленник Свенсон и его дочь — американская журналистка, корреспондентка «Нью-Йорк-Таймс». Она приветствует нас. Как-то необычайно видеть женщину здесь, за полярным кругом…
Мы идем на «Ставрополь».
Немедленно в эфир улетает радиограмма:
«Москва, Добролет. 29 ноября оба самолета Слепнева достигли мыса Северного, покрыв расстояние бухта Провидения — Пинкигней — Лаврентий — мыс Северный 9 часов».
Американцы с «Нанука» в свою очередь телеграфируют: «Фербенкс. Аляска-Эйрвейс. Два советских самолета прибыли».
IV. Найдены
Мыс Северный встретил нас известием, что летчик Кроссэн видел торчащее из снега крыло в районе устья реки Ангуэмы.
Мы решили полететь к месту аварии на его легкой машине, чтобы до крайнего случая сберечь мой поместительный «Юнкерс».
Взревел, бросая снежный смерч, знаменитый мотор «Вихрь», и через сорок минут мы уже слезали с самолета. Около часа бродили по снежной пустыне и, ничего не определив, сели на обломок крыла…
«Вот и все, что осталось от полярного самолета «Гамильтон 10 002», — думал я, разглядывая исковерканное крыло.
До нашего прилета американцы не сумели наладить поиски и раскопки, а это было необходимо сделать, чтобы выяснить причину гибели самолета.
«Это придется сделать нам, — думал я, — во что бы то ей стало летчики должны быть найдены… Им незачем итти на южный берег Чукотки, как предполагают американцы, — естественно, что они должны пойти к ближайшим жилым пунктам — зимовкам охотников или на мыс Северный, если только они остались в живых».
Но зловеще зиял разрыв металла исковерканного крыла.
И трудно было думать о жизни, о живом Эйельооне…
Кроссам встал, мы переглянулись, я махнул рукой в сторону мыса Северного, Кроссэн сказал «yes» — и мы полетели обратно.
V. Всем, всем, всем…
Я назначил совещание для выяснения обстановки, составления акта и принятия мер. Предварительно информировал по радио Арктическую комиссию и получил ответ от тов. С. С. Каменева.
Вот несколько пунктов протокола нашего совещания.
Работу парохода «Ставрополь», шхуны «Нанук», группы американских летчиков и нашего летного звена об’единить.
Для выяснения участи Эйельоона и Борланда пойти на риск экипажем и одним тяжелым самолетом.
Розыски производить до нахождения.
Начальником группы назначить пилота Слепнева.
И вот началась беготня с судна на судно и на факторию. Стали выволакиваться из трюмов лопаты, пилы, консервы.
Ночью радиотелеграфист «Ставрополя» выстукивал радиограмму, облетевшую газеты всего мира:
«Всем, всем, всем.
Самолет Эйельсона и Борланда «Гамильтон 10 002» разбился в 50 милях от мыса Северного, в районе жилища охотника Брюханова, в девяти милях от берега. Летчики пока не найдены. Пилот Слепнев».
VI. Жизнь в ледяной пустыне