Всемогущий атом
Шрифт:
Мартелл работал, учился, приглядывался и прислушивался.
Пришло бурное время года. Небо затянули тучи. Засверкали молнии. Реки вышли из берегов. Мощные порывы ветра с корнем выворачивали огромные, высотой до ста метров, деревья и перебрасывали их на сотни миль. Время от времени в часовне появлялись высокородные, выкрикивая угрозы или насмехаясь, но всегда поблизости находились несколько юношей, готовых
«Вот это молния! Ее удар мог стоить нам жизни, – дивились побежденные, потирая ушибленные места. – Нам еще повезло!» За сезон дождей пришла весна. Мартелл работал вместе с Брадлаугом и Лазарусом на полях. Он уже не пытался вникнуть в учение лазаристов, удовольствовавшись поверхностным знакомством. Проникнуть в суть учения мешал непреодолимый барьер скептицизма.
В один из этих душных дней, когда пот стекал ручьями со спин и заливал глаза, брат Леон Брадлауг неожиданно отправился в царство вечного блаженства. Это случилось в считанные секунды. Они сажали овощи. Внезапно на их полуголые тела легла какая-то тень, и внутренний голос шепнул Мартеллу: «Внимание! Опасность!» В тот же миг с неба упало что-то очень тяжелое. И Мартелл увидел, как Брадлауга проткнул чей-то клюв, проткнул насквозь. Фонтан медно-красной крови брызнул из его тела, и Брадлауг ничком упал на землю. Птица-барабан, словно крылатый демон, уселась на тело, и Мартелл услышал, как она раздирает мясо и дробит кости несчастного.
Они воздали почести останкам погибшего и похоронили его позади часовни. Когда все было закончено, брат Мандштейн позвал Мартелла к себе в келью.
– Теперь мы остались втроем. Не хотели бы вы тоже принять участие в распространении учения, брат Мартелл?
– Я еще не полностью ваш.
– Вы носите зеленую рясу. Вы знакомы с нашим учением и законами.
Неужели вы все еще считаете себя форстером?
– Я… Я и сам не знаю, кто я, – ответил Мартелл. – Я должен подумать над этим.
– Подумайте и дайте мне ответ. У нас много работы, брат.
Мартелл и не подозревал, что все решится само собой.
На следующий день после похорон Брадлауга в комнату Мартелла вбежал Мандштейн:
– Быстро садитесь в машину – и в космопорт. Нужно
Мартелл не стал задавать вопросов. Видимо, эспер уловил зов помощи, и надо доставить к месту предполагаемых событий телекинетика. Он помчался во двор и сел в машину. Один из молодых венериан уже сидел в ней.
Машина помчалась в сторону космопорта. Когда они проехали около четырех километров, спутник дал знак остановиться. На краю дороги, прислонившись к дереву стоял человек в голубой рясе. Рядом валялись два чемодана, в которых рылась какая-то бестия с острым клювом и жесткими крыльями, видимо в поисках съестного, в то время как другая тварь нападала на бедного форстера, только что приехавшего на Венеру. Тот беспомощно отмахивался веткой и ногами.
Юноша выскочил из машины. Без видимого напряжения он заставил птиц подняться в воздух и со страшной силой швырнул их на дерево. Стукнувшись о ствол, они упали на землю, но, поднявшись, попытались напасть на вновь прибывших. Юноша снова поднял их в воздух и переломил им клювы. На этот раз они упали в трясину и навсегда исчезли в ней.
Мартелл подошел к человеку и сказал:
– Венера всегда таким образом встречает новобранцев. Меня поджидал зверь-колесо – и врагу не пожелаю столкнуться с ним. Если бы не помощь такого же юноши, я был бы растерзан на куски. Вас же спас вот этот мальчик. Вы миссионер?
Человек был смущен и испуган настолько, что сразу не смог ответить.
Он крепко сжал руки, потом разжал их и поправил одежду. Наконец он выдавил из себя:
– Да… Я миссионер… С Земли.
– Подвергались операции?
– Да.
– Я – тоже. Меня зовут Николас Мартелл. Как там у нас, в Санта-Фе, брат?
Новоприбывший впервые поднял на него глаза и почему-то замкнулся. Это был сухощавый маленький человек, несколько моложе Мартелла. Лишь спустя некоторое время он сказал:
– Если вы Мартелл, то вас не должно это интересовать, так как вы изменили своей вере.
– Нет, вы не правы, – проговорил Мартелл. – Собственно говоря, я…
Он замолчал, а руки его беспокойно забегали по зеленой рясе. Щеки вспыхнули огнем, и в этот момент он с болью узнал всю правду о себе изменения сработали, изменив его сущность.