Всевидящее око [Чернее черного. Всевидящее око. Работа для гробовщика]
Шрифт:
— Не перегоняет, я никогда бы не позволила такого в моем доме, — мисс Рапер была возмущена. — Это незаконно. Если в моем доме и произошло убийство, это совсем не значит, что я позволяю нарушать закон. — Ее тоненький голосок дрожал от возмущения. — Старуха просто ненормальная. Верит в какую-то новую систему питания, и только. Я ей не мешаю, хотя она и доводит меня до белого каления, когда она не только ест траву, но и рассылает свои творения кому попало, за что ее года два или три назад чуть не убили.
«Можете делать что угодно, — сказала я ей. — Но если вам
— А где она сейчас? Могу я ее видеть?
— Дорогой, можешь делать что угодно, я тебе уже говорила. Сейчас она сердита на меня и считает мещанкой. Да я мещанка и есть, поэтому я не пойду с тобой. Она совершенно не опасна и поумнее всех троих. На свой манер, конечно. Во всяком случае умеет о себе позаботиться. Иди — найдешь по запаху.
Он усмехнулся и направил на нее луч фонаря.
— Прекрасно. А ты иди и хорошей во сне.
Она тут же поправила на голове свой кружевной чепец.
— Ох, ты все смеешься, противный мальчишка! Оставляю в твоем распоряжении этот чудный дом со всеми здешними ненормальными. Я ими сыта по горло. Увидимся утром. Если будешь себя хорошо вести, подам чашку чая в постель.
Она растворилась во тьме, оставив его одного в заставленной мебелью комнате. Нюх привел его к лестнице в полуподвал, и тут он едва не рухнул — даже воздух стал будто гуще. Видно, мисс Джессика что-то перемудрила. На ощупь он погрузился во тьму.
Внизу оказалось несколько дверей, из которых одни были приоткрыты. Вели те — как он вспомнил — в большую кухню, где вечером они сидели с Кларри Грейсом. Теперь в кухне было темно, но равномерный храп, долетавший с кресла, свидетельствовал, что полицейский Кокердейл был одинаково не чувствителен как к голосу долга, так и к угрозе умереть от удушья.
Смрад был тяжелым и тошнотворным. Смердело, как в логове дракона.
Звуки, долетавшие из-за дверей по правую руку, заставили их осторожно приоткрыть. Помещение оказалось неожиданно большим: одна из тех огромных кладовых с полами из белого камня, для которых прошлые поколения великих едоков умели найти достойное применение. Из мебели там был только большой деревянный стол, вмурованный в стену, на нем газовая плитка, две керосинки и удивительный набор жестяных консервных банок, большинство из которых явно служили посудой.
Одетая в мясницкий фартук, там вертелась мисс Джессика Палинод. Прежде чем он понял, что замечен, не повернув головы, она сказала:
— Входите и закройте двери. И попрошу минутку не мешать. Я сейчас закончу.
Голос у нее был звучный, благородный, хорошо поставленный, более решительный, чем у старшей сестры. Кэмпион вновь ощутил глубокое уважение к этому семейству. И снова пережил тот полудетский испуг, который испытал, впервые наблюдая за ней в бинокль. Если колдуньи и существовали, одна из них была перед ним.
Без отвратительной картонки ее волосы мягко падали на плечи. Он молча ждал, а она продолжала помешивать
— Прекрасно знаю, вы сейчас должны быть на посту в саду, — заметила она, — но мисс Рапер сжалилась над вами и пригласила в кухню. Я никому и ничего об этом не скажу, но в свою очередь надеюсь, что вы тоже болтать не будете. Я тут не делаю ничего противозаконного, так что вашей бессмертной душе, как и надеждам на повышение, ничто не угрожает. Просто готовлю еду на завтра и послезавтра. Вы понимаете?
— Не совсем, — признался Кэмпион.
Она тут же обернулась и окинула его проницательным взглядом, после чего снова занялась своей банкой.
— Кто вы?
— Я здесь живу. Почувствовал странный запах и вошел.
— Наверно, вас никто не предупредил. Нет, беспорядок в этом доме просто поразительный. Ладно, ерунда. Жаль, что я вас побеспокоила. Теперь, когда вы знаете, в чем дело, можете спокойно вернуться в постель.
— Не думаю, что я смогу заснуть, — сказал Кэмпион, не покривив душой. — Могу я чем-то вам помочь?
Она вполне серьезно отнеслась к его предложению.
— Нет, пожалуй, нет. Всю грубую работу я уже сделала. Всегда начинаю именно с этого, а помыть посуду я сумею и одна. Если хотите, можете помочь мне вытирать посуду.
Он решил терпеливо ждать. Когда Джессика наконец решила, что варево готово, она сняла его с огня и погасила газ.
— Для меня это просто удовольствие, — заметила она. — Люди вечно создают проблемы, разыскивая себе пропитание. Или превращают еду в целый ритуал, перед которым должно уступить все остальное. Смешно. Мне это позволяет расслабляться, и я прекрасно со всем справляюсь.
— Вижу, — согласился он, — вы в прекрасной форме. А значит, рационально питаетесь.
Она вновь покосилась на него и улыбнулась. Той самой милой и обезоруживающей улыбкой, которой одарил его ее брат. Ему почудилось, что совершенно неожиданно они стали друзьями.
— Святая правда, — согласилась она, — я пригласила бы вас сесть, будь здесь куда. Но мы живем в спартанские времена. А может, подойдет вот то ведро, если его перевернуть?
Невежливо было отказаться от такого предложения, хотя острый, как нож, обод ведра сквозь тонкую ткань халата резал немилосердно. Когда он сел, она вновь улыбнулась.
— Не желаете чашечку крапивного чая? Сейчас будет готово. На вкус просто парагвайский herba mate, и столь же полезен.
— Благодарю, — тон Кэмпиона был куда веселее его настроения. — Однако я не очень понимаю, что именно вы делаете.
— Готовлю, — она рассмеялась звонко, как юная девушка. — Вас может удивить, что в собственном доме я занимаюсь этим среди ночи, но у меня есть веские причины. Вы слышали когда-нибудь о человеке по имени Герберт Бун?
— Нет.
— Вот видите. О нем мало кто слышал. И я бы не слышала, случайно не наткнись на его книжку на развале. Купила ее, прочитала, и жизнь моя стала более сносной. Разве это не чудо?