Всевластие любви

Хейер Джорджетт

– Это мыло, – сказала она без задней мысли, – прислала миледи из своих собственных запасов. Она покупает его у Уорренов, и оно всегда так приятно пахнет.

Умыв лицо и руки, Кейт в одной нижней юбке присела к туалетному столику и, расчесав свои густые волосы, перевила их лентой. Отдельные пряди она намотала себе на пальцы, чтобы они завились в локоны. Горничная, с большим любопытством наблюдавшая за ней, спросила:

– Бог ты мой! У вас волосы вьются сами?

– Да, они такие от природы, – ответила Кейт, польщенная восторгом Эллен. – Мне очень повезло, правда? А теперь дай-ка мне платье и открой пакет, в котором

подарок тетушки… О, какая прекрасная шаль! Не иначе как это норвикский шелк! Где моя шкатулка с украшениями? – Она подошла к чемодану и, порывшись в нем, достала небольшую коробочку. Перебрав ее содержимое, Кейт вытащила скромную нитку бус и кольцо с девизом. Надев все это, она накинула на плечи шаль и заявила, что готова идти.

– О, мисс Кейт, вы как картинка! – в невольном восхищении воскликнула горничная.

Тронутая этими словами, Кейт набралась решимости и отправилась в гостиную. Вслед за Эллен она спустилась в холл и, миновав его, очутилась в картинной галерее, где было по меньшей мере пятнадцать очень высоких окон, задрапированных парчовыми шторами. В подсвечниках на стенах горели восковые свечи, но им было не под силу обогреть огромный зал. Кейт поплотнее закуталась в шаль. Зал галереи напомнил ей о продуваемом всеми ветрами замке около Тулузы, где им с отцом довелось прожить несколько недель.

– Это прихожая, мисс! – прошептала Эллен и на цыпочках прошла туда, где за шторами скрывалась ведущая в Длинную гостиную арка. Эллен заглянула за штору и кивком головы дала Кейт понять, куда ей следует идти.

В Длинной гостиной находились двое незнакомых ей мужчин. Вопросительно взглянув на них, Кейт смутилась.

Рядом с камином стоял цветущего вида мужчина неопределенного возраста, а на диване сидел юноша, красивее которого Кейт еще ни разу не встречала. На лице, словно вылепленном из алебастра, каким-то странным огнем горели большие голубые глаза, опушенные длинными загибающимися кверху ресницами. У юноши был нос классической формы, а капризный рот очерчен необыкновенно изящно. Шелковистые волосы, отливавшие золотым блеском, ниспадали на плечи юноши, а вьющаяся прядь, случайно или преднамеренно, скрывала бледный лоб. Он откинул ее белой рукой и взглянул на Кейт с выражением обиженного школьника.

Его компаньон подошел к Кейт, отвесил ей поклон и, улыбнувшись, произнес:

– Мисс Молверн, если я не ошибаюсь? Разрешите представиться, я – доктор Делаболь. Торкил, дорогой мой мальчик, где твои манеры?

Слова, обращенные к Торкилу, были произнесены с легким укором. Торкил встал и неохотно поклонился Кейт.

– Здравствуйте, – спокойно сказала Кейт, протягивая ему руку. – Не бойтесь, я не съем вас!

Глаза юноши загорелись еще ярче, он радостно рассмеялся и, взяв ее за руку, долго не отпускал.

– О, вы мне нравитесь, – импульсивно произнес он.

– Я этому очень рада, – ответила Кейт, пытаясь высвободить руку, но его пальцы вцепились в нее с неожиданной силой. Тут девушке пришлось попросить Торкила отпустить ее руку. – Хотя я вам и понравилась, – насмешливо добавила она.

Лицо юноши снова помрачнело, он отбросил ее руку, пробормотав при этом:

– Я вам не нравлюсь!

– Знаете, вы показались мне ужасно нелюбезным, – призналась Кейт. – Я вижу, у вас бывают приступы дурного настроения, только мне не совсем понятно, чем я могла рассердить вас.

На мгновение Кейт показалось,

что Торкил сейчас взорвется, но он поднял на нее глаза, и его лицо просветлело.

– А, я вижу, что ваши глаза смеются! – воскликнул он. – Нет, вы мне и вправду нравитесь. Я могу попросить у вас прощения за свое поведение, если хотите.

– Торкил, Торкил! – наставительным тоном произнес доктор Делаболь. – Боюсь, мисс Молверн, мы сегодня пребываем в том настроении, когда нас все раздражает, не так ли, мой мальчик?

Эти слова показались Кейт крайне бестактными, но только она открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь, как в гостиной появился сэр Тимоти под руку с тетушкой Минервой. Увидев Кейт, она воскликнула:

– А, ты уже здесь! Торкил, сынок мой! – Простерев вперед руки, леди Брум бросилась к нему, окутанная, словно облаком, красновато-коричневым атласом и газом. Торкил взял ее руку и послушно поцеловал. Тетушка положила вторую руку ему на плечо и потянула его к себе, пытаясь тем самым (как показалось Кейт) подсказать ему, что следует поцеловать ее в щеку. Держа Торкила за руку, леди Брум подвела его к Кейт и произнесла:

– Давайте без всяких церемоний! Кейт, любовь моя, ты, конечно же, разрешишь мне представить тебя твоему кузену Торкилу. Торкил, это твоя кузина Кейт.

Кейт склонилась в глубоком реверансе, юноша же в ответ изящно поклонился и произнес:

– Здравствуйте, кузина!

– Здравствуйте, кузен!

– Обед подан, миледи, – объявил Пеннимор.

– Сэр Тимоти, препроводите Кейт в столовую, – велела ее светлость. – Она еще не знает, как туда идти.

– С превеликим удовольствием! – ответил сэр Тимоти, галантным жестом предлагая Кейт свою руку.

– Странный дом, вы не находите? Я часто об этом думаю. Кстати, должен предупредить вас, что кухня у нас расположена в другом конце здания, поэтому кушанья подают к столу уже остывшими.

Кейт рассмеялась, а леди Брум, услышав слова супруга, заявила:

– Что за глупости вы говорите, сэр Тимоти! Я затратила столько усилий, чтобы добыть специальную кухонную посуду, сохраняющую тепло, а вы заявляете, что кушанья подают остывшими!

– Да, вы затратили много усилий, Минерва, очень много, – примирительным тоном промолвил сэр Тимоти.

Чтобы попасть в столовую, нужно было проделать весь длинный путь, которым горничная Кейт вела ее сюда. Столовая представляла собой огромный зал, обшитый панелями из черного дуба, со шторами из алого дамаста. На стенах висели потемневшие от времени портреты, от которых зал, и без того мрачный, казался еще мрачнее. Столовая освещалась свечами в четырех массивных канделябрах, установленных на длинном и довольно узком столе на одинаковом расстоянии друг от друга, по обе стороны от массивной серебряной подставки для блюд.

Стулья с высокими спинками, обитые алой парчой, были сделаны еще в эпоху Якова I, а у противоположной стены, тонувшей в полумраке, Кейт с трудом разглядела очертания большого буфета.

– Ну как, чувствуете себя как дома? – прошептал сэр Тимоти.

– Нет, не чувствую, в таких домах я еще не бывала, сэр, – сдержанно ответила Кейт.

Торкил сел рядом с Кейт и, услыхав ее слова, воскликнул:

– Браво! Мама, кузина Кейт только что сказала, что в таких домах она еще не бывала!

Кейт густо покраснела и с виноватым видом взглянула на леди Брум, но та улыбнулась ей и сказала: