Всевластие любви
Шрифт:
Торкил расхохотался:
– Кейт, кузина Кейт, таких девушек, как вы, я еще не встречал!
– Я выросла в особых условиях. Ну а теперь пойдемте к бельведеру. Моя тетушка непременно спросит, показали ли вы мне его, и если вы скажете, что нет, она вам задаст!
Торкил бросил быстрый взгляд через плечо, как будто опасаясь, что леди Брум подглядывает за ними:
– Да, как скажете, кузина. Побежали! – Он схватил ее за руку и побежал вниз по тропинке, увлекая ее за собой. Кейт подхватила свою юбку, но когда она, смеясь и задыхаясь, добежала до бельведера, то увидела, что оборка на подоле оторвалась.
– Противный
Наблюдая с большим интересом за ее работой, Торкил спросил, неужели она всегда носит с собой булавки.
– Да, ведь они могут понадобиться в любой момент. Ну вот и все! Надеюсь, оборка не оторвется и тетушка не заметит, что она держится на булавках. А то она еще подумает, что я ужасная неряха. Ну а теперь можно и полюбоваться открывающимся отсюда видом. Да, он и вправду хорош! Не зря ваша мама построила здесь бельведер. Можно в него войти?
– Конечно входите! – ответил Торкил голосом радушного хозяина.
Кейт поднялась по ступенькам и очутилась в летнем домике, в котором стоял стол и всего один стул. На столе лежала книга, а рядом с ней Кейт увидела чернильный прибор.
– Это чья-то личная комната? – спросила она. – Может быть, мне не стоило заходить сюда?
– Нет, что вы! Я не возражаю.
– Вы – нет, но, может быть, вашей маме не понравится, что я была здесь?
– Почему? Это же не ее комната!
– Значит, она ваша? Я очень признательна, что вы разрешили мне войти сюда. – Кейт подошла к круглой башенке и, опершись руками о каменный выступ, выглянула в окно и залюбовалась открывшимся внизу видом – озером, рощицей на берегу и цветущим кустарником вдали. – Как здесь красиво, – произнесла она взволнованным голосом, – красиво и очень грустно. Почему неподвижные воды озера навевают такую тоску?
– Не знаю, впрочем, я так не думаю. Пойдемте на мост! «Там над ручьем склонилась ива, смотрясь как в зеркало в него» – только это совсем не ручей, а глубокое озеро.
Они спустились по ступенькам и оказались у входа на каменный мост, проложенный в самой узкой части озера. Торкил прошел на середину моста и встал здесь, опершись руками о парапет, и с насмешливой улыбкой посмотрел на Кейт.
– Ну что же вы стоите? – спросил он. – Не бойтесь, я вас не сброшу с моста.
Кейт рассмеялась:
– Правда не сбросите?
– Нет, если только вам самой этого не захочется.
– Нет, мне этого не захочется, будьте уверены!
– Неужели? А я часто думаю, как хорошо было бы утонуть.
– Не вижу в этом ничего хорошего, – строго сказала Кейт. – Думаете, у меня мурашки пойдут по коже? Я же вас предупреждала, у меня очень практичный ум, и все эти романтические штучки меня абсолютно не трогают! А что там, за озером?
– О, там – Домашний лес. Не хотите ли пройтись туда?
– С большим удовольствием! Но есть ли у нас время? Который сейчас час?
– Понятия не имею. Разве это так важно?
– Я подумала о тетушке.
– Почему?
– Может быть, я ей зачем-нибудь понадоблюсь.
– Маме? Бог ты мой, да она всегда все делает сама, – нетерпеливо произнес Торкил. – А кроме того, она сама
– Ну, раз так, значит, пойдем, – сказала Кейт, сдаваясь.
В лесу царила тишина, сюда не проникали ни пронизывающий ветер, ни яркий солнечный свет. В траве были проложены тропинки, а на полянке цвели колокольчики. Любуясь ими, Кейт вскрикнула от радости. Ей не хотелось уходить отсюда.
– Как же я вам завидую! – импульсивно воскликнула она. – Я никогда прежде не жила в Англии в сельской местности. В прошлом году я поселилась в деревенском доме, но это было осенью. Краски осени были, конечно же, великолепны, но какой же там лил дождь!
– Где это было? – спросил Торкил.
– В Кембриджшире, недалеко от Уисбека. Я была гувернанткой при двух избалованных детях, а поскольку старшему было только семь, прогулки нам были строжайше запрещены. Благодарение Богу, я уехала оттуда прежде, чем на меня навесили третьего!
– Вы были гувернанткой? – спросил Торкил, и на лице его отразилось крайнее изумление. – А мама знает об этом?
– Конечно же, знает. Можно сказать, что она меня спасла! – Кейт с любопытством посмотрела на Торкила. – Разве она вам не рассказывала?
– Рассказывала? Мне? О нет! И как вам могло прийти такое в голову? Она мне никогда ничего не рассказывает!
– Может быть, она решила, что я не захочу, чтобы вы знали об этом.
– Скорее, это она не хочет, чтобы я об этом знал. Это очень на нее похоже – держать меня подальше от реальной жизни.
Кейт поразила злоба, с которой были сказаны эти слова. Поколебавшись, она робко произнесла:
– Нельзя так говорить о своей матери, особенно при мне. Вспомните, что я ей многим обязана. Она просто ошеломила меня своей добротой!
– В самом деле? Интересно, почему? – задумчиво спросил Торкил. Его прищуренные глаза как-то странно поблескивали. – Можете мне поверить, все это делается неспроста. Но чего она от вас хочет? – Взгляд Торкила остановился на лице Кейт, но, увидев, что она смотрит на него с осуждением, он отвел глаза. – Вы возмущены? – насмешливо спросил он. – Вы что, и вправду считаете, что нужно любить и почитать своих родителей? А я вот не люблю их и не уважаю, слышите? Не люблю! Со мной обращаются, как с ребенком – не делай то, не делай это. Я ни с кем не общаюсь, за мной постоянно шпионят… – Торкил замолчал, и лицо его исказилось от гнева. Он закрыл его руками и, задыхаясь, произнес: – Это она во всем виновата! Она держит отца под каблуком. О, вы не знаете этого! Не можете знать! Мы все ее боимся – все, даже Мэтью! Даже я!
Тут Торкил разразился истерическими рыданиями. Кейт до глубины души поразили слова кузена, ей стало жаль его. Она отважилась положить свою руку на руку Торкила, надеясь успокоить его, и сказала:
– Вы ведь у нее единственный сын – и, насколько я знаю, не очень здоровый! Ее забота о вас проистекает от ее любви. Неужели вы не понимаете?
Руки Торкила безвольно поникли, он поднял к Кейт искаженное рыданиями лицо. Глаза его сверкали от ярости.
– Любви? – взорвался он. – Любви? Да никогда не поверю, что моя мать кого-то любит! – Неожиданно он замер и, схватив Кейт за руку, прислушался. – Так я и думал! Кто-то из них – Мэтью или Баджер – шпионит за мной! Если они спросят, что я вам говорил, не рассказывайте им ничего – ни тому ни другому! Обещайте мне!