Всходил кровавый Марс: по следам войны
Шрифт:
Положение головного эшелона совершенно ненормальное. Он находится в полуверсте от окопов Кромского полка и рядом с позицией первой батареи. Снаряды из головного эшелона в батарейный резерв подаются непосредственно на руках. Старосельским послан экстренный ординарец в штаб дивизии с донесением о создавшемся положении. Опуда последовал словесный приказ: «Головному эшелону оставаться пока на месте, так как нужда в снарядах очень велика».
Руководствуясь
Близится вечер. Противник нащупывает батарею, и уже снаряды его ложатся довольно близко. Одного случайного выстрела достаточно, чтобы весь головной эшелон взлетел на воздух. Прапорщик Болконский распорядился обамуничить лошадей, а людям не отлучаться и быть на своих местах.
Уже совсем стемнело, когда на батарее было получено донесение с наблюдательного пункта от батарейного командира: «Около Молоховца прорыв. Батарею приготовить к бою. Направить орудия в сторону Молоховца и быть готовым в непродолжительном времени открыть огонь. Головной эшелон убрать во избежание гибели людей и снарядов».
Узнав о полученном донесении, прапорщик Болконский попытался связаться по телефону со штабом дивизии, но это оказалось невозможным. Тогда по просьбе солдат он оставил в эшелоне старшим взводного фейерверкера Конского, а сам отправился в штаб дивизии за инструкциями.
В штаб дивизии Болконский прибыл как раз в тот момент, когда там отдавались распоряжения о порядке отхода с позиций. Все столпились у телефона. Начальник штаба дивизии Белов, держа перед собой раскрытую карту, весь красный, взволнованным голосом отдавал приказание в трубку:
— Так, значит, этот полк отходит к лесу. На вашей обязанности довести в целости первый дивизион. Все время не терять связи с восемнадцатой дивизией...
Прапорщик Болконский стал искать глазами, к кому бы обратиться с докладом. Но все были заняты и не обращали на него никакого внимания. За спиной начальника штаба стояло несколько адъютантов. Напротив сидел генерал-майор Стокасилов. Дальше — какой-то штабс-капитан. Болконский щёлкнул каблуками и обратился к Белову:
— Я командир головного эшелона семидесятого парка...
Тот посмотрел на него невидящими глазами и продолжал говорить в телефон:
— Газместите оба полка между лесом и дорогой на Сургов.
— Я понимаю, — сказал тихонько Болконский, обращаясь к одному из адъютантов, — что дело идёт о судьбе целой дивизии. Что вам до какого-то несчастного головного эшелона? Но лично мне совсем не желательно взлететь на воздух со своими шестнадцатью зарядными ящиками или попасть в руки неприятелю...
Адъютант сурово нахмурился
— Тише!..
Болконский подождал с минуту, снова решительно чокнул каблуками и, заглушая голос начальника штаба, громко сказал:
— Ваше превосходительство! Я командир головного эшелона, стоящего в Лукашовке. Рядом со мной расположена первая батарея, которой приказано открыть огонь...
Начальник штаба опять посмотрел на Болконского незрячими глазами и произнёс скороговоркой:
— Да, да, да... Мы знаем, знаем... — И продолжал, красный, взволнованный, кричать в телефон: — Второму дивизиону отойти...
Болконский передёрнул плечами и решительно шагнул к телефону. Движение ли это подействовало или генералу Стокасилову просто стало жаль растерявшегося прапорщика, но он любезно и мягко сказал Болконскому:
— Отходите к Холмецу.
— Да, да, к Холмецу, — автоматически повторил за Стокасиловым и Белов.
— Прошу указать мне, где стать, — продолжал допытываться у начальника штаба Болконский.
Белов взглянул на Болконского ничего не понимающим взглядом и продолжал приказывать в телефон:
— Не теряя связи, телефон скатывать так, чтобы катушка, соседняя к обозу...
Опять вмешался генерал Стокасилов и уже более строгим голосом бросил Болконскому:
— Идите в Сенницу Рожанскую.
— Да, да, в Сенницу Рожанскую, — повторил, как автомат, начальник штаба, не отрываясь от трубки.
Первая батарея уже открыла огонь, когда Болконский примчался в Лукашовку. Едва головной эшелон отошёл за версту, как на том месте, где стояли зарядные ящики, начали рваться снаряды.
В Сенницу Рожанскую головной эшелон пришёл ночью часов около одиннадцати. Лил проливной дождь, не затихавший всю ночь. На рассвете, в начале четвёртого, ординарец из штаба дивизии привёз приказание немедленно перейти в деревню Депультыче Русские, куда головной эшелон, измученный, продрогший, на некормленных лошадях, по отвратительной дороге, под проливным дождём прибыл в восемь часов утра. В то же время второму эшелону головного парка было приказано передвинуться в Заграду, где стоял наш тыловой парк.
Создалось довольно странное положение. Тыловой парк, на обязанности которого лежит получение снарядов из местного парка и передача их в средний (промежуточный) парк, очутился рядом с тыловой половиной головного парка. А головной эшелон головного парка, доставляющий снаряды непосредственно на позиции, оказался позади промежуточного парка, тогда как последний — пустой, лишённый снарядов и совершенно ненужный — болтался почему-то у пехотных окопов, на две вёрсты впереди головного эшелона головного парка.