Вслед за тенью. Книга третья
Шрифт:
– Да я спасла тебя, Красавица ты наша Спящая! Задрыхла бы здесь этим своим летаргическим сном и задубела бы на фиг! Видишь, и Орлов от тебя слинял! Даже во сне, сечёшь! Так что, рассчитывай только на меня, ясно! Мне перед Громовом ответ держать!
– Причём тут дедушка…
– Он – при всём, Кать! Он же как та тень отца Гамлета – вечно рядом! – заявила Машка.
– Подожди, ты назвала мой сон летаргическим? Почему? – зацепилась я за слово, показавшееся мне неприятным.
– Потому что тебя хрен добудишься, дорогая!
– Правда?
– А то! Дрыхнешь так, что хоть из пушки
– Ладно… – вздохнула я, поймав задорный Машкин взгляд. И с сожалением добавила: – Вот напрасно ты не дала мне сейчас сконцентри…
– На чём? На каких-то там фантазиях? – бойко перебила она меня, – На очередных виделках?! Да летят они в пропасть, ясно!
– Летят в пропасть? – переспросила я.
– Возможно, вместе с нами… – задумчиво проговорила Виктория.
– Чего! – воскликнула моя неугомонная, – Ты это, Вик, завязывай щас с предсказаниями! Не сбивай с настроя, ясно!
– Что ты заладила: «ясно» да «ясно». Напрасно ты не дала ей договорить, – недовольно пробурчала Виктория.
– И ты туда же! – воскликнула подруга и продолжила: – Двое на одного?! Это нечестно!
– А ты сама-то до конца честна? – не удержалась Вика.
– Конечно! Мне от вас скрывать нечего! И если я вдруг чего-то не договариваю, это прост время не пришло, ясно?
– Не знаю, как Катя, а я предпочитаю сама решать, когда и что мне узнавать, – с прохладцей ответила Вика моей конспираторше.
– Вот только бунта на корабле нам сейчас не хватало! – возмутилась Марья, с вызовом взглянув на Викторию. И помолчав, спросила: – Ты, правда, считаешь, что это сейчас – в тему? Пока мы Катькины байки слушать будем – околеем тут на фиг! Так что – да, пусть виделки её летят в пропасть!
– Что ты с этой пропастью заладила, Маш, – расстроенно проговорила я.
– А что! – возмутилась она мне в ответ.
– И так сердце не на месте…
– Ну, ты чего, Кать? Да, забей ты на эту пропасть! Это ж образно! Так дедуля говорит, если меня на поворотах заносит. Что ты на меня вылупилась как Ленин на буржуазию?! – несло подругу по накатанной, – Да-да, дед мой так и говорит: «Летишь в пропасть, Бунтарка! Притормози!»
– И часто с тобой такое бывает? – недовольно уточнила у неё Вика.
– Не парься – не очень! – не «заржавело» у Марьи с ответом, – Скорее эпизодически, нежели периодически. Только сейчас речь не обо мне, а о Катькиной шизе!
– Шизе? – уточнила я у неё, не веря собственным ушам. И разочарованно добавила: – День открытий какой-то… То сон у меня летаргический, то шиза…
– Ну, бывает, чо! – не унималась Марья.
– Полегче на поворотах, Бунтарка, – предупредила мою фурию Виктория.
– Да я – сама деликатность! Ну, чего ты надулась, Кать! Просто не лезь сейчас в эти свои виделки – и всё будет норм, ясно?
– Ты считаешь меня… ненормальной, да, Маш?.. – расстроенно пролепетала я.
– С чего вдруг! – возмутилась моя ракета на взлёте, – Нет, конечно! Я же просто так сказала, Кать… Ну, чего ты?.. – сменила она тон на более дружелюбный, – Это же просто к слову пришлось, понимаешь? Тут же —ничего
– Усекла…
– Ну вот и чудненько! – обрадовалась моя провокаторша, – Тогда шевелись давай! Осталось в паре сугробов завязнуть – и в дамки! – велела она, снова схватив меня за успевшие совсем промерзнуть пальцы правой руки. – У, ледышки совсем! Давай – шевели ногами! Не хватало простуду схватить. Ну что: мир?
Глава 3 Козочка на заклание
– Мир, – вздохнула я. И добавила: – Прости, но с каждой минутой я понимаю всё меньше. Я всё больше чувствую себя козочкой, бредущей на заклание…
– Ой, не преувеличивай, а! – осекла было меня Марья.
– И всё больше хочу вернуться домой… – всё же озвучила я свою мысль до конца.
– Отставить панику! – деловито распорядилась Марья и уже мягче добавила: – Ну, чего ты как маленькая, Кать. Пошли, давайте уже дойдём до точки!
– Дойдём до точки… – сокрушенно повторила я. И негромко добавила: – Ты сегодня одними перлами бросаешься, Маш.
– Ой, да я имела в виду Новиковскую точку! – возмутилась она и честно поделилась своим настроем: – У меня прям руки чешутся комприк на него надыбать! Чую, сегодня меня ждёт успех! – навещала моя неугомонная. А затем приказала: – Пошли! Поздняк метаться!
– Ну, поздняк, так поздняк, – не стала спорить я.
Мы снова двинулись к цели и преодолели предпоследний рубеж кучно растущих деревьев. Я брела за Машей, не выпускавшей моей ладони из своей. Ее хватка была крепкой, как капкан, оттого я вдруг почувствовала себя козочкой, бредущей на заклание. Брела я за нею и мысленно задавалась вопросом: «Зачем память подкинула мне сейчас именно тот сон из «Империала»? В чём его смысл? Есть ли он вообще?..»
Полина – наша с дедом помощница по хозяйству – очень любит разгадывать сновидения и свято верит в то, что некоторые из них бывают вещими. Считает, что ими с нами говорит подсознание, а потому надо непременно прислушиваться к таким вот звоночкам. В детстве я часто делилась с нею тем, что снилось мне ночами. И как только мне находилось что ей рассказать, мы садились за наше ритуальное чаепитие с блинчиками и принимались «гадать да разгадывать»: что бы это могло значить. Полина всегда выслушивала меня с неподдельным интересом, задавала наводящие вопросы, дотошно вникала в мои ощущения во сне: тяжелы ли они были или наоборот – радостны. Она полагала, что эмоциональный фон в сновидении – очень важен.
Эта, наша с ней своеобразная игра сразу пришлась мне по душе и со временем приучила анализировать всё, что со мной приключалось. Дедушка нашу “блажь за чашкой чаю” не пресекал, как-то выразив мнение, что не видит в ней ничего скверного.
Стоит заметить, что раньше сны я видела довольно редко. Основная их масса пришлась на период исчезновения папы и гибель мамы. В те страшные месяцы я часто просыпалась в истерике посреди ночи и, надо сказать, наш с Полиной анализ моих сновидений очень помог мне в тот момент прийти в норму.