Вслед за тенью. Книга вторая
Шрифт:
— Уже простила, Миш. Не накручивай себя. Просто забудь. Я уже забыла. Отдыхай.
— И ты. Спокойной ночи, родная.
Она помолчала немного. Потом ответила: «Спокойной…» и отключилась.
Глава 35 Игнор по всем фронтам
В мой сон вклинились умиротворяющие ритмы инструментальной композиции Джеймса Ласта «Одинокий пастух». Это по обыкновению «проснулся» будильник. «Проснулся» и заставил нехотя выплыть из очередного видения о моем счастливом детстве — из той поры, когда родители еще были рядом и каждый из них щедро одаривал меня любовью. Видеть такие сны в последнее время стало своеобразной традицией. Они посещали меня каждую
Лениво разлепив веки и, в который уже раз, поймав рассеянным взглядом очертания своего старинного «друга» — дерева, я, по сложившейся привычке, порадовалась тому, что выбрала именно это местоположение для своей кровати. Мой огромный фетиш рос прямо за окном нашей с Марьей комнаты в общежитии и уже с полгода своим роскошным нарядом каждое утро радовал глаз.
Осенью его раскидистые крепкие ветви были сплошь усеяны листьями, за которыми, весело щебеча, любили прятаться беспокойные воробьи. А в это утро мой безмолвный собеседник предстал передо мной освещенным неярким светом фонарей, в ореоле из вороха снежинок, кружившихся вокруг него в предрассветной морозной дымке. Мохнатые и крупные, с замысловатыми узорами, белыми мушками они пролетали у меня перед глазами и оседали на деревянном великане, еще гуще покрывая его раскидистые «ручища» пышным снежным покрывалом. Покрывало это настолько бережно окутывало своих «подопечных», чтобы не промерзли, что даже свисало с них пышной мягкой бахромой.
Тишина раннего утра завораживала. Не было слышно ни надрывного свиста ветра, еще вчера прорывавшегося сквозь ставни окна, которые Маша почему-то оставила на ночь неплотно закрытыми, ни отдаленного гула машин, казалось, все еще спавших крепким сном.
Декабрь уверенно перешагнул за экватор, и мой самый любимый праздник в году был уже не за горами. Это радовало и, как в детстве, вселяло веру в чудо.
Уже четвертое утро подряд я устанавливала будильник на полчаса раньше, чем было нужно. Я просыпалась в шесть утра, и пока Маша досматривала сны, заткнув уши берушами, в тиши нашей с ней комнаты обдумывала все то, что узнала от Миши о маме. И об Орлове. Именно «на свежую голову», как он посоветовал в тот воскресный вечер, когда состоялся наш с ним телефонный разговор.
Но как бы я ни старалась с «холодной головой» обдумать эти, нежданно свалившиеся на нее новости, прояснения ситуации не наступало. Наверное, потому, что о маме я была не в состоянии думать именно с «холодной».
Все эти дни я была настолько расстроена, что совсем не находила в себе сил, чтобы принять решение и по Орлову. Прошла без малого неделя, а от Кирилла Андреевича так и не было вестей. Но я всё же ждала, что он как-то проявится. Ждала и недоумевала: «Неужели то, что произошло между нами, совершенно неважно для него? — и неизменно добавляла: — Для меня — очень! Ведь — о чудо — мой „неприкосновенный дождевой“ триггер впервые дал сбой! А ведь он срабатывает даже, если Миша просто берет меня за руку!»
У меня совсем не было опыта в амурных делах, как называла их Полина, с которой мы время от времени беседовали на эту тему: довольно поверхностно, надо сказать и с неизменным акцентом на совет «береги честь смолоду», но всё же мне показалось, что Орлов тоже проникся ко мне интересом.
«Неужели лишь показалось?» — в десятый, наверное, раз мысленно задалась я вопросом.
Нет, я не была столь наивной и совсем не рассчитывала
«А откуда у него мой номер телефона? — не раз и не два выступала я адвокатом Кирилла Андреевича в рассуждениях с самой собой, — Я же ему его не сообщила!»
«А он разве спрашивал?» — в эти «дебаты» с самой собой неизменно вклинивалась моя заноза—интуиция.
«Нет… — мысленно признавала я, и все же не сдавалась: — но с его-то возможностями узнать номер — проще простого! Было бы желание…»
«А желания-то и нет! — сама же интуитивно рубила правду-матку, — Смирись и забудь! — и тут же робко допускала: — А может, не желания нет, а возможности?.. А что он мне скажет о том случае в операционной, даже если встретимся? — в сотый раз задавалась я вопросом. — Видимо, подтвердит информацию, которую донес до меня Михаил. Скажет: да, твоя мама бросила свою пациентку — не больше и не меньше… Неужели Орлов действительно мстит за жену? И мне, и Мише? Делает это в связке с Жаровым? Возможно… Ведь Каменнолицый тоже заинтересован отомстить…»
Миша был абсолютно в этом уверен. А я… Я так и не смогла смириться с таким положением вещей… И чем дольше я это обдумывала, тем навязчивее мне казалось, что в рассуждениях Новикова закралась какая-то ошибка. Фатальная, но не правда, как он утверждал, а всё же ошибка.
Подсознательно я отчаянно стремилась оправдать маму. И Орлова. Мне стойко виделось, что он не из тех, кто будет мстить бездумно. Особенно тем, кто фактически не был замешан в том мутном деле с его женой. Жаров — да! Я допускала, что тот мог мстить автоматически: исключительно по родственному признаку. Но Орлов… Орлов казался мне трезво мыслящим человеком.
«Более честным… Более рассудительным… Более порядочным», — мысленно убеждала я себя и неустанно соглашалась со всем этим. Соглашалась со всем, за исключением одного: того, что пытался внушить мне Миша. Месть Орлова, по его мнению, была не столь прямолинейной, как у Жарова. Она представлялась моему «жениху» настолько изощренно завуалированной под заботу обо мне, что была совсем незаметной на первый взгляд.
«Нет! Этого не может быть!» — мысленно спорила я с этим утверждением Новикова. Всё это так не вязалось с тем, что я успела узнать о Кирилле Андреевиче за те два дня нашего с ним общения.
«А что ты собственно о нем узнала? — время от времени подавала голос моя коварная интуиция, — Только то, что он посчитал нужным тебе рассказать. А что он рассказал о себе? А практически ничего…»
— Ни-че-го, — шёпотом проговорила я по слогам. И мысленно заметила:
«Тогда как сам знал обо мне все. Или почти всё… Ладно. Оставим это до поры до времени», — в которое уже утро подряд пообещала я себе, не готовая признать того, что практически ничего не знаю о человеке, с которым провела… Нет, даже не ночь… Скажем так: интимный вечер.
С Михаилом мне так и не удалось внятно поговорить по этому поводу. Все эти дни нам удавалось встречаться лишь урывками, и я заметила, что он избегал обсуждения этой темы, будто она была не так уж и важна для него… Всю неделю напролет он был занят чем-то, полностью занимавшим все его внимание. Бывало, даже пропускал занятия, что совсем не вязалось с его ответственным подходом к учебе. Как бы то ни было, когда я вчера перехватила его в холле Универа, он только и сказал:
«Давай обсудим это на следующей неделе. На этой я очень занят, прости. Кручусь как белка в колесе. Зато, Кэтти, у тебя есть время смириться с тем, что Орлов нам не друг. Воспользуйся этим временем с толком, ладно? Обдумай всё.»