Вспоминай меня ночью...

Карр Анна

Девушка озвучивает сумму, и я, добавляя щедрые чаевые, забираю из ее рук пакет со своими покупками. Она на секунду задерживает его в руках и…

– Приходите к нам еще…

Блять… флиртует.

Знала бы ты, милая…

Флирт с безумно влюбленной элитной шлюхой это… дело абсолютно неперспективное!

Не могу сдержать улыбку и, кивая, быстро выметаюсь.

Запрыгиваю в машину. Ее глаза закрыты, и все еще улыбается.

– Белла… – карие омуты тут же распахиваются и захватывают меня в плен.

Что

я хотел сказать?

Забыл…

– Ты что-то купил?

Ах, да…

– Это глинтвейн, чтобы согреться, – передаю картонный пакет ей в руки. – И шоколад…

– Спасибо…

Ныряет ручкой в пакет, и я не могу отвести глаз от этого ее движения, потому что изящный рукав кружевного платья делает его каким-то мистическим.

В руке материализуется алый бутон, весь в каплях дождя. Подносит его к лицу и нежно ласкает его губами.

Это, блять, невыносимо красиво!

– Замри… – шепчу я, доставая телефон. Ее глаза в удивлении распахиваются, но она послушно застывает, и я делаю несколько снимков. Тут же выставляя один из них в качестве обоев на экран телефона.

Убираю телефон в карман и трогаюсь дальше под ее пристальным взглядом.

Белла достает одну бутылку теплого вина и, скручивая крышку, делает несколько глотков.

Боюсь даже смотреть… Надо, блять, как-то вести машину.

– Вкусно! – на светофоре протягивает бутылку мне, и я тоже делаю несколько глотков. Через силу. Потому что она смотрит, как двигается моя гортань от каждого глотка, как тогда…

Черт… Хочу ее.

– Ты согрелась? – голос не слушается, и она улыбается, разглядывая меня. Ее взгляд скользит по моей челюсти по горлу и уходит куда-то за ворот моего свитера.

Требовательный вой клаксона сзади напоминает мне, что я вообще-то должен ехать. И я еду.

– Пристегнись, – прошу я все еще тем же одуревшим голосом, но она не слушается, забирая у меня бутылку и снова прикладываясь к ней.

Доезжаем, наконец-то, до дома. Открываю ей дверь, помогая выбраться из машины и сходя с ума от того, как ее ножка в охерительно высокой шпильке упирается в асфальт. Разрез демонстрирует мне все прелести, и я послушно съедаю это блюдо глазами.

Возбуждение оттеняется жуткой ревностью – она провела в этом кружевном безобразии несколько часов в компании других мужчин. Они, блять, смотрели на нее! Он, блять, целый вечер лапал ее глазами!

Прижимаю к себе и, надевая капюшон, перехватываю рюкзак и пакет из ее рук.

– Твое платье… – несет меня. – Оно должно быть запрещено Женевской конвенцией, как изощренная пытка!

Как и ты вся, собственно…

– Это не мой выбор, Лекс! Но мне вообще-то понравилось… Красивое...

Чей?

– Кто одел тебя в ЭТО? Валери? Не слишком для семейного ужина?

С нее станется и голой ее перед Деймоном выставить. Ну, что, блять, за семейство?!

– Семейный ужин… – фыркает,

заходя в лифт. – Это был настоящий прием! Почти сорок человек! Это было ужасно…

– Кто выбрал платье? – заткните меня кто-нибудь!

– Не спрашивала, – пожимает плечами. – Либо Вэл, либо Дем…

БЛЯТЬ!

– Он покупает тебе одежду?! – моя рука бежит по ее бедру вдоль разреза и утыкается в застежки от пажей на ее бедре! Бляяя… – Белье?!

Перехватывает мою руку.

– Нет! Только платье. И я не знаю, кто его купил, – натягивается, как струна, в моих руках – злится. – И мне плевать, потому что это не подарок – я верну его завтра.

– Прости… – вытягиваю из лифта, прижимая к себе. – Просто… схожу с ума. Не принимай на свой счет!

И она расслабляется немного.

Только всовываю ключ в замочную скважину, как тут же везде гаснет свет.

– Твою мать…

– Сегодня день сгоревшей проводки! – комментирует Белла.

– Сегодня день поцелуев в темноте… – втягивая ее внутрь, прижимаю к стене, впиваясь в податливые губы.

Стекает по стенке под моим натиском, но я не позволяю, подхватывая ее за талию. Почти поддавшись желанию утащить ее на пол и трахнуть прямо в пороге, все-таки беру себя в руки и разрываю поцелуй.

– Тебе нужно переодеться… – стягиваю с нее куртку и бегу пальцами по кромке платья, – как эта штуковина держится вообще?!

– Там силиконовая лента вдоль всего выреза, – сбивчиво поясняет она. – Как на обычных чулках…

Черт… ее чулки на пажах, а не на силиконовой липучке!

И этот факт опять к херам сносит мою крышу, заставляя залезть к ней под юбку и со стоном убедиться в этом еще раз.

– Я могу остаться в них… И в туфлях… Да? – такой пьяный шепот…

О, МОЙ БОГ!

Нет, нет, нет!

Я не буду трахать ее в пороге…

Надо как-то добраться до кровати.

– Да… – сглатываю ком в горле, и мой рот что-то там пытается ответить. – Определенно можешь… я бы хотел…

– Тогда достань мой шоколад, пока он не растаял – я хочу его…

Хочу…

– ... Бутылки еще теплые.

Теплые…

– Ммхм, – отлепляюсь я и, забирая пакет, иду на кухню.

Скидываю свитер и сырую футболку, оставаясь в одних джинсах.

Наощупь отыскиваю пару низких толстых свечей и тут же поджигаю, устанавливая на поднос.

Шоколад, виноград, бутылка глинтвейна…

Во второй осталась от силы треть. Она, должно быть, уже пьяна!

Пьяная Белла…

«Я не буду нападать на нее сразу!» – это моя мантра.

Возвращаюсь.

Пламя свечей выхватывает из темноты ее тело на кровати, и она плавно переворачивается с живота на спину, позволяя мне оценить всю перспективу.

О, чееерт…

Вдох-выдох…

Вдох-выдох…

Ммм… эти чертовы чулки на пажах и все…

– Слишком большая пауза… – ухмыляется.