Встреча на подсолнуховом поле

Власова Яна Юрьевна

Постепенно привычное между посторонними людьми напряжение исчезало, и без робости Даша отвечала на вопросы Дзина, вспоминая о своей жизни в Соари, где, как оказалось, бывал и юноша. После этого у них завязался спор, когда лекарь упрямо доказывал, что, по словам его супруги, подсолнуховых полей там не было в округе, на что девушка, порозовев от такого его упорства, как могла, описывала красоту трепещущего на ветру золотого моря, цветы которого являются символом деревни, украшающим почти все ее глиняные изделия, пока не уловила в синих глазах Вереска хитрый блеск и не поняла, что Дзин просто смеется над ней. Но тут сам молодой человек перевел разговор на гончарное

дело, и спор разгорелся вновь, уже с участием Вереска, время от времени пытающегося вставить хоть пару слов.

Вскоре вернулся Лорэнтиу и, посмотрев на все это безобразие, хотел было уйти обратно, но его перехватили и усадили за стол, предварительно заставив вымыть руки по указу лекаря, что уже вызвало звонкий смех Даши с Вереском, а бывший посол, кажется, окончательно уверился, что они рехнулись. Дзин же невозмутимо прочитал небольшую лекцию о том, как все это важно, и вообще стоит слушать его, – целителя, между прочим, – однако Лорэнтиу его слова, судя по иронической улыбке, отнюдь не убедили в адекватности друзей. Он что-то в полголоса втолковывал лекарю, а Даша начала помаленьку успокаиваться, вслушиваясь в плавный и бархатный голос молодого человека. Появление Лорэнтиу неуловимо принесло с собой спокойствие и размеренность, так свойственные самому юноше.

День клонился к закату.

Глава двадцать пятая

Лорэнтиу кратко рассказал о встрече с кузнецом и его супругой, вскользь упомянув, что устроил тому выволочку за такое пренебрежительное отношение к ядам. На робкое возмущение Даши, что господина Малачи могло оскорбить такое неуважение, юноша усмехнулся, заметив, что этот человек отнюдь не глуп, обладает пусть и немного странным, но чувством юмора, и от излишнего самомнения не страдает, так что подобные вещи его лишь позабавят. После он коротко рассказал о том, что представляет собой содержимое тайничка в веере, и Дзин пообещал изготовить к нему противоядие, если они найдут необходимые травы.

– Тин, – обратился к молодому человеку лекарь, – что вы планируете дальше?

– Мой наставник, – коротко ответил он. – Мы отправимся к нему в Эндж.

– Я хотел предложить вам остаться здесь, чтобы переждать зиму.

– Не нужно, – покачал головой Лорэнтиу. – До Энджа мы доберемся месяца за два или около того. Я планирую идти через горы Мон, а заранее предсказать, сколько времени займет этот переход довольно сложно. Однако до начала зимы мы однозначно достигнем границы Энджа, а там и моего наставника.

– Что ж, – понимающе кивнул Дзин, – хорошо. Он живет не в Леоне?

– В Лимертелле. Вероятнее всего, мы будем проезжать через Леон.

– Надеюсь, к тому времени Дара уже вернется.

– Разве она уехала на такой большой срок? – удивленно спросила Даша.

– Да, – повернулся к ней юноша. – Не волнуйся, она уже покидала меня и на более долгое время. Пару лет назад ей пришлось задержаться дома почти на восемь месяцев. У отца Дары тяжелая хроническая болезнь, которая не поддается лечению, и можно лишь на время погрузить ее в сон. По иронии судьбы лучший целитель города оказался не способен исцелить себя самого.

– Ты скучаешь по ней?

– Да, и все же моя возлюбленная всегда в моем сердце, поэтому даже если мы в разных концах мира, она все равно рядом со мной. Я ни на мгновение не забываю о Даре, и моя к ней любовь находит отражение в каждом моем движении, в каждом вдохе и касании моей души этого мира. Она есть во мне. И это главное.

Дзин развел руками, как бы говоря, что с этим ничего не поделаешь, и вернулся

к разговору с Вереском, прерванному появлением Лорэнтиу. Даша набросила на плечи шаль и вновь вернулась за стол, отстранено глядя на блеклые всполохи пламени, проскальзывающие через щели в печи. Совсем скоро придется оставить это место, хоть она бы и предпочла согласиться на предложение Дзина и остаться в его доме до весны. Это место, даровало ее душе покой и словно обещало безопасность. Но если Лорэнтиу считает, что им пора отправиться дальше, то пусть так и будет. Однако, может быть, им удастся остаться хотя бы еще на несколько дней.

Даша вспомнила слова Дзина об ощущении дома для него и задумалась, считала ли она Соари своим домом. Да, безусловно, не зная никакого иного края, кроме родной деревни, это место казалось ей близким. Однако, прибыв во дворец, она потеряла покой в своем сердце, а покинув его, ощутила лишь большую тревогу. Дзин говорит, что его дом там, где его возлюбленная, однако, может быть, большее значение имеют его первые слова, что дом там, где он сам.

Дом там, где ты.

Ни один чудесный край или самый крепкий дом не даст тебе чувства защищенности и покоя, если ты потерян внутри себя. Ведь дом это не камень, стенами окружающий тебя, не богатство убранств или близость к королевскому замку. Дом – это умиротворение в душе и покой, это тишина, которая не пугает, безмятежность и спокойный сон. Это принятие себя. И только обретя понимание, кто ты есть, ты обретешь дом, который всегда будет с тобой.

Но разве… это так просто?

Когда на улице начало смеркаться, Лорэнтиу обратился к девушке.

– Даша, – склонившись, он подал руку, – уделишь мне немного времени?

Растерянно девушка кивнула и, вложив ладонь в холодную руку юноши, поднялась из-за стола. Тин подхватил с крючка у двери свой пиджак и набросил его на плечи Даши, увлекая на улицу. Крепко придерживая ее за локоть, юноша направился в сторону от дома, бледный свет окон которого вскоре растворился позади них в темноте. Даша неловко ступала вперед, пытаясь ногой нащупать дорогу и ненароком не споткнуться. Лорэнтиу же шел уверенно, словно мог в мрачно сгущающихся сумерках видеть каждый изгиб знакомой лишь ему тропы, и все же примерял свой шаг к робким шагам девушки.

Когда Даша полностью перестала понимать, в какой стороне находится дом лекаря, Лорэнтиу остановился и, оглядевшись, что-то пробормотал в полголоса, после в очередной раз свернув. Теперь незримая тропинка начала спускаться, вскоре вновь плавно перетекая в равнину. Остановившись, Тин выпустил руку Даши, и почти сразу щелкнуло огниво, на доли мгновения выхватив из темноты лицо юноши, склонившегося к курильнице, от которой лишь погасли огоньки рассыпавшихся искр, протянулась тонкая ниточка дыма, чуть светящегося в холодных бликах выглянувшей из-за туч луны. Навязчивые мошки, казалось, исчезли вместе с вспышкой пламени, и лишь через несколько секунд девушка ощутила чуть резкий запах, смешанный с обычным дымом от огня.

Лорэнтиу вновь взял ее за руку и ненавязчиво потянул вниз, вынуждая опуститься. К своему удивлению, Даша почувствовала под ладонью не землю, а шероховатую плотную ткань покрывала. Опустившись рядом, юноша сказал, что нужно немного подождать, но пояснить что-либо отказался. Даша запахнула данный ей послом пиджак и опасливо огляделась, уже смутно различая силуэты деревьев в темноте. В это время находиться так далеко от дома лекаря было тревожно, однако Лорэнтиу, казалось, ощущает себя среди густой чащи спокойно и уверенно, наслаждаясь обступающей их со всех сторон густой чернотой.