Встреча от лукавого
Шрифт:
– Прикинь, комаров уже нет, сядем на веранде, я внесу шашлычки…
– Прекрати, мне уже жрать хочется.
– Лишь бы ты смогла их проглотить.
Да, горло меня беспокоит, но уж как-нибудь постараюсь хоть маленький кусочек одолеть.
Тонька надела наушники и смотрит какой-то мультик, мы подключили нетбук в машине, и ей не до нас. Она пойдет в новую школу, и старая жизнь потихоньку забудется. Главное, чтобы Светка не принялась снова звонить и чего-то требовать.
– Нет, Лина, больше я этого не потерплю. – Петька нахмурился. – Я и так терпел достаточно, все ради ребенка, пока не понял, что она мою дочь просто калечит. Дошло до того, что пришлось отдать Тоню в продленку, и это
– Так ей было лучше.
– И зачем нужна мать, без которой ребенку лучше? Вот возьми нашу маменьку – я безмерно благодарен ей за то, что она отдала нас бабушкам. Не хотела детей растить? Да плевать, если она пристроила нас так, что мы росли счастливыми и выросли нормальными людьми. Ты помнишь, как бабушка Маша нас в театр водила?
Еще бы не помнить! Целое действо было! Мы одевались очень тщательно – в театр ведь, а не в кино! Выезжали заранее на такси, потому что в театр на трамвае не ездят! Гуляли в фойе, рассматривая портреты артистов, бабушка здоровалась со знакомыми, останавливалась поговорить – о премьерах, а не о глупостях каких-то обывательских! Запах театра, и занавес, и действо на сцене, а в антракте обязательно эклеры и какао! Все это было у нас, все это мы оба помним и хотим, чтобы у Тоньки были такие же счастливые воспоминания. Конечно, со временем Петька женится, но выбирать уже будет очень тщательно. Только до этого еще далеко, а сейчас мы едем к бабуле вместе с Тонькой, и Петька счастлив. Я давно его таким не видела.
И ему совершенно не надо знать, что происходит в моей жизни.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать, Лина?
Я мотаю головой – нет, ничего, горло у меня болит, понятно? Я не готова омрачить твою радость сообщением о том, что какой-то перец охотится на меня, невесть зачем. И что я могу рассказать: как мы с Ольгой зарыли его на острове? Ладно бы только его… Нет, это не те истории, которые принято рассказывать в кругу семьи, если только вы – не семейка Адамсов.
– Смотри, наша река.
Это значит, что мы почти приехали.
18
Этой дорогой я могу ходить ночью с завязанными глазами – и не заблужусь. Дорога с бугра спускается в долину, и весной, когда цветут вишни, здесь такая красота, что глаз не отвести: вишневый цвет похож на легкое кружево, ветер подует – и поднимается белоснежный вихрь из лепестков, он означает, что скоро лето. Запах дурманит голову, и кажется, что в жизни все прекрасно.
А сейчас октябрь, и долина окрашена в совершенно другие тона – от красного до оранжевого, река выглядит чистой и холодной. Я точно знаю, что вода уже ледяная. Мы с Тонькой наденем резиновые сапоги и пойдем бродить по берегу. И в песке на дне будут ракушки и нити водорослей, запах мокрого песка и осеннего умирания деревьев и травы останется в памяти на всю зиму. Тоньке пора обзаводиться такими воспоминаниями, они принесут ей радость и вытеснят из ее головы все плохое. Не сразу, а постепенно.
Машина спускается от шоссе вниз – каменистая дорога тянется больше двух километров. Не представляю, как тут ходят пешком, а ведь ходят! Причем тащат на себе груз – сельский магазин торгует минимумом товаров, а если нужно чего-то поинтересней, чем просто хлеб и килька в томате, – за этим пожалуйте в райцентр. Аптека тоже в райцентре. И старухи просят соседей с машинами купить им то одно, то другое, потому что до остановки автобуса на шоссе дойти не могут: далеко и дорога все вверх и вверх, и камни да канавы. Куда старому человеку одолеть такое.
Мы въезжаем
Я выскакиваю из машины и открываю ворота. Навстречу бежит смешной лопоухий щенок, Тонька, взвизгнув от счастья, выбирается из машины и хватает его на руки. Щенок очень вырос с того времени, как я его видела, и из крохотного комочка превратился в толстячка, смешно переваливающегося на коротеньких лапках. Но он все равно еще маленький, и Тонька пищит от нежности и восторга, тиская его.
– Лина, смотри, да смотри же ты!
– Вижу. Милый, конечно. Тонь, отойди с дороги, я заеду во двор. Петь, присмотри за ней!
Бабули не видно. Обычно она или в огороде, или в доме, но дверь закрыта, а на вспаханных грядах сейчас делать нечего. Я достаю из сумки ключи и отпираю дом – в нем натоплено, чисто, на плите кастрюля с борщом и фирменное бабулино жаркое.
– Может, она в магазин вышла, надо ей на сотовый позвонить. – Петька вносит пакеты с продуктами. – Тонь, тащи свои пожитки!
Но Тоньке не до разгрузки машины, она обнимается со щенком, а он рад-радешенек такой неожиданной нежности. Бабуля, конечно, кормит его, но вряд ли обнимает – в селе это не принято, собака есть собака. А для Тоньки это не просто собака, это дружок, который горячо отвечает на ее нежность, повизгивая от радости и облизывая ей руки и щеки.
– Не трогай ее, пусть гуляет.
Мы заносим сумки в дом, я иду в свою комнату, Петька тащит Тонькины вещи во вторую спальню. Мы к этому привыкли, мы всегда так здесь размещались и сейчас ничего менять не станем. Бабуля спит в гостиной, ее кровать аккуратно застелена покрывалом, на нем горка подушек, прикрытых кружевной накидкой. И портреты на стенах – строгого вида молодая пара, родители нашей бабули. А это мы с Петькой во всех видах. И несколько Тонькиных фотографий. Больше ничьих снимков здесь нет, словно и нет у бабули сына, Петькиного папаши, словно нет у этого папаши двух или трех жен и других детей, которые, как ни крути, бабуле родные внуки, не то что я, чужая кровь. Вот только моя выпускная фотография стоит в гостиной на пианино. Инструмент мой и содержится в порядке – когда-то я ходила в музыкальную школу.
Тонька влетела в дом в сопровождении щенка. Она бывала здесь не слишком часто, у нее с этим домом пока ничего не связано. А вот пианино ее интересует – летом я научила ее играть польку «Пивная бочка», на старом дачном инструменте это звучало довольно прилично, и Тонька тут же принялась бренчать, не попадая пальцами по клавишам, на ходу исправляясь и подбирая мелодию на слух.
Мы с Петькой переглянулись – да, девочку нужно отдать в музыкальную школу. С понедельника и займемся. Если в школу не получится – как-никак уже октябрь на исходе, то хотя бы в музыкальную студию. А то и учительницу можно нанять, тоже вариант.
– Слышу, слышу, дети мои дома, птенцы мои прилетели!
Бабуля такая привычная – маленькая, седая, со смуглым лицом и кудрявыми волосами, и с ясными голубыми глазами, совсем такими, как у Петьки. Сбросив в коридоре сапоги, она входит в комнату, весело улыбаясь.
– Вот это радость – все, все приехали! Я к Лизавете забежала, а тут мне ее Маруся говорит – баб Валя, там ваши приехали! Так я бегом домой! Ай-яй-яй, сколько всего привезли, да разве можно так тратиться! У меня все есть, вы же денег мне присылаете!