Встреча с мечтой
Шрифт:
Но как они смогут пожениться, учитывая опасность длительного публичного оглашения имен лиц, предполагающих вступить в брак? Грейс закрыла лицо руками. Это казалось таким невозможным. Все. Она ненавидела обман, а все это было не чем иным, как обманом. Наконец она поняла, что Майкл так старательно пытался донести до нее.
И все же… От этого ей еще больше хотелось бороться против несправедливости. На то, чтобы убедить Майкла позволить ей уехать с ним, уйдет много времени. Но она объяснит ему, как пришла к такому решению сегодня, в день подарков, когда выдержала поток тех же самых
Послышался легкий стук в дверь, Грейс торопливо посыпала письмо песком и спрятала его под книгу на своем секретере.
– Войдите.
– Ну что, ты готова? – впорхнула в комнату Розамунда с озорной улыбкой на лице. – Удивлена, что ты здесь. Я думала, что ты разыгрываешь.
– Тебе следовало знать меня получше. – Грейс взяла свою шляпу с вуалью для верховой езды, поправила тяжелую юбку амазонки и встала. – Разве я когда-нибудь кого-то разыгрывала?
– Нет, но все когда-то бывает впервые.
– Это правда. Я подумаю об этом и, возможно, просто удивлю тебя. Может быть, даже очень скоро.
Сегодня утром на рассвете, как это происходило последние несколько дней, Майкл уселся верхом на Сиу и осторожно двинулся по полутемному лабиринту лондонских улиц. Сам себе он сказал, что делает это ради того, чтобы найти того мальчишку-трубочиста чтобы найти Джеймса. Но глубоко в сердце знал, что делает это со страхом. Майкл чувствовал беспокойство независимо оттого, где находился: в приюте, в больших домах друзей Грейс, даже на улицах, где он сейчас пытался затеряться. Ему надо уезжать из Лондона. Он остался здесь только из-за того, что попросил Грейс о последней встрече.
Майкл подоткнул края своего пальто с прорезями по бокам, чтобы защитить себя от холода. Его кобыла вскинула голову при виде оставшейся кое-где травы, и Майкл отпустил поводья. Сиу вытянула шею, но прибавила шаг и перешла на галоп. Да, даже лошадь пыталась донести до него, что надо уезжать из тесного Лондона и возвращаться на просторные вересковые поля Йоркшира, туда, где есть хоть малая степень безопасности.
К тому времени, когда они доехали до другой стороны парка, лошадь растратила свою энергию и перешла на быструю рысь. Напряжение Майкла тоже ослабло, самые худшие опасения рассеялись. Он сможет сделать это. Он сможет остаться и сходить на день рождения Хелстона. Остаться, чтобы воспользоваться последним шансом, испытать запрещенное счастье с Грейс, чтобы как следует попрощаться с ней.
Погрузившись в собственные мысли, он не услышал приближения кареты, которая катилась по улице, прилегающей к парку. Они на мгновение поравнялись, и Майкл встретился глазами с кучером и узнал его. Горди Лефрой, повзрослевший, как и сам Майкл. Не подумав, Майкл повернул голову и посмотрел вслед карете в темно-синих и золотистых тонах из конюшни Мэннинга. И в этот же самый момент голова Горди тоже повернулась вслед Майклу.
Страх сковал его внутренности, и Майкл, развернув Сиу, помчался прочь. Лошадь почувствовала его страх и понеслась галопом, словно все индейцы Каролины приготовились
Боже милостивый! Скажет ли Горди Мэннингу? Майкл молился, чтобы этого не произошло. Горди был одним из лучших работников на конюшне Мэннинга, он бы знал, кто виноват, даже если бы не был очевидцем того случая. Но Майкл знал, что на него лучше не рассчитывать. Для его бывшего знакомого соблазн вознаграждения мог оказаться слишком сильным.
Через час на его поиски могут быть отправлены ищейки с Боу-стрит. Приучив себя к горьким перспективам, Майкл знал, что ему надо делать, что он будет делать, пока не увидит Грейс сегодня вечером в доме Хелстона. Там сыщики вряд ли станут его искать.
К черту все, сегодня он весь день будет прятаться. Это он умел делать лучше всего.
Время вышло, и до первого января ждать не придется. Майкл заставил себя проглотить комок страха, застрявший в горле.
– Грейс, дорогая, давай заходи. Боже мой! Где ты была? Мы уже стали беспокоиться, – закудахтала Эйта, когда Грейс появилась на площадке грандиозной лестницы. Лакеи провожали последних гостей в столовую или в игровую комнату, располагавшуюся за ней, а Эйта собрала всех вдов в углу огромного холла.
– Простите, просто времени на то, чтобы отвести Лару в библиотеку и потом накормить уток на Серпентайне, потребовалось больше, чем я думала.
– Боже мой, ты провела уйму времени с той маленькой девочкой, – с улыбкой отметила Эйта.
– Тебя надо поблагодарить, – подхватила Джорджиана. – То, что ты обратила на нее внимание, для нее означает целый мир.
– Не за что меня благодарить. Уверяю вас, что я от ее горящих радостью глаз получаю удовольствия больше, чем она сама, – пробормотала Грейс.
– Брр, как сегодня холодно, – поежилась Эйта. – Думаю, пойдет снег. Это нарушит движение сегодня вечером. Напомните, чтобы я велела Фиппсу постелить солому, если это произойдет. Да, – вздохнула она, – наверное, зима в конце концов возьмет свое. И случится это, конечно же, в день, невезения, правда? Пойдем, Роза, ты обещала быть моей партнершей, да? Мне нужно, чтобы ты была рядом, если я надеюсь выиграть наконец несколько шиллингов у графини Хоум.
– Задача явно доставляет тебе удовольствие, – улыбнулась Розамунда и разгладила складки своего темно-красного платья. Она была настолько хороша в этом наряде, с такими живыми аквамариновыми глазами и такими блестящими волосами цвета воронова крыла, что Грейс не могла избавиться от мысли, что рядом с ней похожа на бледную куклу.
– Я останусь в столовой, если не возражаешь, Эйта, чтобы убедиться, что у гостей все в порядке. – Сара в простом платье сизо-серого цвета с выжидающим видом посмотрела в сторону Эйты и Джорджианы.
– Я не настолько глупа, чтобы пытаться переубедить тебя, Сара. Но где Элиза? Она уже должна быть здесь. – Эйта повернулась к Грейс. – Тебе, наверное, захочется узнать, что мистер Раньер прибыл два часа назад и исчез вместе с Люком, Куином, мистером Брауном и герцогом Бофором. Люк два дня метал гром и молнии. Если Раньер выиграет в фараона больше Люка, сдается мне, что мой внук расчистит весь путь до Йоркшира, чтобы помочь ему убраться домой.