Встреча
Шрифт:
Юрий Иванович сидел задумавшись и, казалось, совсем отрешенно, вовсе и не слушая молодого коллегу.
– Мотивы слабоваты, Андрей Степанович. Все ж таки родной сын прилетает прощаться с умирающим отцом, так вы, кажется, сказали, и берет такой грех на душу, – очень весомо произнес, наконец, пожилой детектив,– Ведь ясно ему, что отец умирает, можно ведь подождать и до естественного конца. Не так, Андрей Степанович? Вы бы подождали. И я бы подождал.
– Да, Юрий Иванович, недаром, я к вам пришел! Знал, что умнее вас никого не найти! Однако, у меня ещё один фактик есть. И фактик неопровержимый!
– Продолжайте, Андрей Степанович.
– Нравится, дельце–то, а?! Спасибо, Юрий Иванович. Но это ещё не всё. Если младший сын покойника был у меня в руках, то девушки–сиделки не было. Ия бросился на её поиски. И, что вы думаете, Юрий Иванович?
– Нашли.
– Именно! Но где!? – полицейский следователь уже вошел в раж и забыл, что пришел на пару минут, а сидит уже почти час. Андрей Степанович встал, расправляя плечи, и оперся о спинку стула, – В Москве! Боже правый! Она сбежала в Москву в день смерти её подопечного! А! Юрий Иванович? Как вам это?
– И что? Я хочу понять одну вещь, уважаемый Андрей Степанович, на каком юридическом основании вы начали расследование?
– Как на каком? В день смерти больного его сиделка сбежала. Почему она сбежала? Вот вам и повод.
– Поступила жалоба от семьи о подозрении в насильственной смерти покойного? Заключение врача установившего смерть и причину смерти, было подозрительным?
– Нет, но… сиделка сбежала в день смерти, может даже в час смерти, может сама и способствовала смерти. Может, прихватила с собою иные драгоценности, дом этот очень богат. В тот же час, в ту же минуту, словно по сговору, появляется младший сын покойника, он же первое заинтересованное лицо в смерти папаши. И в тот же день главная камера слежения при входе не работает! Какое совпадение! Это ли не повод для начала следствия, а? Юрий Иванович?
– Абсолютно нет. Всё в вашей версии построено на «может быть»! А где факты? Где доказательства? Кто видел, как сын вошел в дом? Где факт того, что он зашел в комнату к отцу? И что потом вышел на улицу? Есть ли факты, что сиделка что–то украла? Был ли предъявлен иск в полицию или страховую компанию?
– Нет, но всё это можно проверить. Но знаете, я ведь и в участок никого не приглашаю, а именно в особняке покойного веду дело.
– Но где же юридическое основание для начала расследования? Поступила жалоба о подозрении в убийстве старика?
– Вы хотите сказать, что я веду следствие незаконно?
– Именно противозаконно. И если у этой семьи есть хороший адвокат, он сможет сделать вам большие неприятности. Самоуправство,
– Да, что вы? Хотя сегодня, конечно, с нашим–то либерализмом…
– И хорошо, что так. Законность должна преобладать.
– Но не для преступников.
– Для всех. Иначе руби головы неверным. Не этого же вы хотите.
– Семантика, Юрий Иванович. Всё дело в определении кого назвать неверным, а кого предателем.
– Мы с вами соскальзываем на политику.
– А почему бы не поговорить и о политике? Сегодня у нас свобода. Правительство избранное, парламент избранный, пресса свободная, язык и то свободный, открытый для всякой грязи! Вон как русский язык испоганили. Драйвер, шейкер, тостер, финишно, секонд хенд, тьфу! А эти провайдер, продюсер, ноутбук?
– Да всегда такое было.
– При советской власти больше заботились о чистоте русской речи.
– А вы, Андрей Степанович, разве не пользуетесь иностранными словами в вашей собственной речи?
– Да нет. Стараюсь избегать.
– А газетой не пользуетесь? Митинги не посещаете? Жюри не видели? Штраф не платили? А лифтом не пользуетесь? Или называете его самоподымалщик? А футбол вы любите?
– Ну, разумеется. «Зенит» моя команда!
– Ну, так оба эти слова, и футбол и «Зенит», иностранные, Андрей Степанович.
– Ну, эти слова спокон веков в русском. А вы, я вижу, Юрий Иванович, лингвист! Ужасно интересно с вами, ужасно!
– Да какой там лингвист, просто любознательный человек.
– Ну и отлично. Значит, говорите, нет у меня юридической основы для начала уголовного дела? А нюху своему, интуиции своей, вы верите? Без этого в нашей специальности никак нельзя.
– Без фактов нельзя. Без неопровержимых улик нельзя. А нюх дело не надежное. Он ведь и обмануть может, особенно если нос заложен.
– А вы шутник, Юрий Иванович!
– А вот сохранение здорового общества зависит от соблюдения основ законности. Это я уже без шуток вам говорю, Андрей Степанович.
– Спасибо вам за урок демократии, Юрий Иванович. Доброй вам ночи.
– И вам, всего наилучшего.
Они распрощались у дверей. На улице полицейский следователь снова обернулся на окна квартиры во втором этаже и снова обратил внимание на вывеску «Филин» в первом.
– А он не прост этот Филин Иванович.
19
Генрих Львович снял теплое пальто с бобровым воротником и повесил на вешалке в прихожей квартиры сестры. Анна Львовна поставила перед ним домашние тапочки и он переобулся.
– Проходи, Генрих, мы ждали тебя с ужином. Григорий угощай гостя,– обратилась Анна Львовна к мужу.
Инженер Озеров Григорий Павлович , муж Анны Львовны, был весьма представительным мужчиной, с густой русой шевелюрой и холеным лицом. Он говорил баритоном, красиво выговаривая каждое слово, точно диктор на радио.
– Так что ж тут угощать, чай не чужой, Генрих, дай я тебе нашей наливочки вишневой налью. Прелесть, собственного изготовления. И вот салатик бери…
– Ну, за успех мероприятия!
– Какого?
– Ну, этого… с наследством…
– Да, ситуация пиковая. Аня, почему ты так на Артура бочку катишь? – обратился к ней брат.