Встреча
Шрифт:
— Да, что правда, то правда, — кисло согласился Скраггз. — Но попробуйте объяснить это некоторым благородным и знатным джентльменам, которым нравится шнырять по улицам среди ночи.
Гарри рывком отворил дверцу кареты.
— Умоляю, не стоит проявлять чрезмерной заботы о ревматизме Скраггза, Августа. — Он легко обнял ее за талию. — Вам куда больше следовало бы беспокоиться о самой себе.
— Но, Гарри… то есть, милорд… Ой! — И Августа очутилась на сиденье, скрытом зелеными бархатными занавесками. Устраиваясь поудобнее, она слышала, как Гарри разговаривает со
— Не останавливайтесь до тех пор, пока я не скажу, что следует возвращаться к леди Арбутнотт.
— О господи! Ехать-то куда? — Теперь, в закрытой карете, голос Скраггза звучал как-то иначе: совершенно исчез вечный скрип и кашель.
— Мне все равно. — Гарри говорил сердито. — Поезжайте вокруг одного из парков или куда-нибудь в пригороды. Все равно. Следите только, чтобы карета не привлекала к себе внимания. Мне нужно кое-что сказать мисс Баллинджер, и я не могу придумать более спокойного и уединенного места для этой беседы.
Скраггз громко откашлялся. А когда заговорил, голос его опять звучал иначе, чем обычно, и тем не менее показался Августе странно знакомым.
— Знаете, Грейстоун, может быть, вам следовало бы подумать, прежде чем кататься без цели ночью? К тому же вы сейчас далеко не в лучшем настроении…
— Когда мне понадобится ваш совет, Скраггз, я у вас его попрошу, — резко оборвал его Гарри. — Вам ясно?
— Да, милорд, — сухо ответил Скраггз.
— Вот и великолепно. — Гарри сел в карету и захлопнул дверцу. Потом задернул занавески…
— Совсем необязательно было так кричать на него, — с упреком сказала Августа, когда Гарри плюхнулся на сиденье напротив нее. — Он всего лишь старик и ужасно страдает от ревматизма.
— Да пошел он к черту вместе со своим ревматизмом. — Теперь Гарри говорил куда мягче. — В данный момент меня больше беспокоите вы, Августа. Нет, скажите все же, с какой стати вы полезли сегодня в дом Лавджоя? На что вы рассчитывали?
Только теперь Августа поняла, насколько Гарри взволнован и рассержен. Впервые за весь вечер ей вдруг захотелось оказаться в безопасности собственной спальни.
— Мне казалось, вы понимаете, почему я это сделала, милорд. Вы, полагаю, знали о моей долговой расписке, которая осталась в руках Лавджоя. По-моему, вы знали также и о том, как именно я проиграла ему тысячу фунтов. Если не ошибаюсь, Салли рассказала вам об этом?
— Да, но вы должны ее за это простить. Она была страшно встревожена.
— Да, разумеется. Ну так вот, я пыталась вернуть Лавджою свой долг, однако взять деньги он отказался. И я более не считаю его джентльменом! Не сомневаюсь, он строил всякие гнусные планы, желая воспользоваться моей распиской и унизить меня или, может быть, вас. Вот я и решила попробовать добыть эту самую расписку.
— Черт побери, Августы. Но с какой стати вы вообще вздумали играть в карты с Лавджоем?
— Честно говоря, теперь и мне уже кажется, что это было большой ошибкой. Но должна заметить, играла я неплохо, сэр. И все время выигрывала, пока меня не отвлекли разговором на совсем другую очень интересующую меня тему. Видите ли, мы начали говорить о моем брате, а
— Августа, леди, имеющая представления о правилах приличия, никогда не оказалась бы в подобной ситуации.
— Вы, без сомнения, правы, милорд. Но разве я не предупреждала вас, что не принадлежу к тому типу женщин, которые годятся вам в супруги?
— Теперь уже совершенно бессмысленно говорить об этом, — процедил Гарри сквозь стиснутые зубы. — Все идет к тому, что вскоре именно вы станете моей женой, и уж позвольте мне, Августа, сообщить вам прямо здесь и сейчас, что я более не потерплю ни одного подобного приключения. Я достаточно ясно изъясняюсь?
— Да, сэр. Но со своей стороны я бы тоже отметила одну вещь: при сложившихся обстоятельствах оказались затронуты моя гордость и честь. Я просто обязана была что-то предпринять.
— Вам следовало сразу прийти ко мне.
Августа прищурилась:
— Не обижайтесь, милорд, но я не считаю, что с моей стороны это было бы очень верное решение, не вижу особенного смысла… Ну, вы, разумеется, прочитали бы мне очередную лекцию, а потом устроили бы весьма неприятную сцену — вот как сейчас.
— Я бы занялся решением возникшей проблемы, освободив от этого вас, — мрачно возразил Гарри. — И вам не пришлось бы рисковать своей головой и репутацией, как сегодня.
— Мне кажется, милорд, что сегодня мы оба рисковали и головой, и репутацией. — Августа осторожно улыбнулась. — Если честно, вы произвели на меня неизгладимое впечатление. Знаете, сэр, я очень рада, что вы оказались там. Я бы ни за что не вернула свою расписку, если бы вам не пришла в голову мысль о сейфе и о том, что он находится в глобусе. По-моему, все получилось как нельзя лучше, и мы оба должны быть благодарны судьбе, что все уже позади.
— Неужели вы полагаете, что я успокоюсь на этом?
Августа горделиво выпрямилась:
— Я, разумеется, прекрасно пойму, если вы сочтете, что сегодня ночью мое поведение перешло все допустимые границы. Если мысль о браке со мною для вас уже невыносима, то мое исходное предложение остается в силе: я с удовольствием объявлю о разрыве нашей помолвки и освобожу вас.
— Освободите меня, Августа? — Гарри снова сжал ее запястье. — Боюсь, что теперь это невозможно. Я пришел к выводу, что уже никогда не сумею освободиться от вас. Вы будете терзать меня до конца моей жизни. Если уж мне выпала такая судьба, я принимаю ее и сумею вытерпеть все, что она еще обещает мне.
И прежде чем Августа успела понять, что Гарри хотел этим сказать, он вдруг схватил ее в охапку, и через мгновение она обнаружила, что лежит у него на коленях, обхватив его за плечи, а губы его прильнули к ее губам. Глава 7
— Гарри!
Удивленный вскрик Августы затих под натиском его губ, и она тут же полностью подчинилась ему. Пережитое потрясение растворилось в теплых волнах пробуждающегося желания — как тогда, в библиотеке.
Августа обвила его шею руками, и губы ее раскрылись ему навстречу. Его жаркие поцелуи вызывали в ее душе трепет.