Встречи на «Красном смещении»
Шрифт:
— В чем заключается работа вербовщика? И связана ли ваша нынешняя поездка с вербовкой?
— Можно сказать, не связана. Это просто развлекательное путешествие. Я в основном занимаюсь тем, что слежу за новостями там, где приходится бывать. Когда мне случается услышать о ком-то, кто оказал значительную помощь нуждающимся, или о том, что некий богатый человек склонен делать крупные пожертвования, я общаюсь с такими людьми и, если возникает взаимный интерес, помогаю им связаться с представителями Занагаллы.
— А каков был ваш собственный
— Вам, наверно, кажется, что это огромные деньги, — сказала она. — Но мне они были под силу. Я унаследовала дело, которое основала моя мать, и благодаря счастливому стечению обстоятельств сумела его сильно развить. Тогда я решила, что надо поделиться своей удачей с другими.
То, что казалось ей серьезной, но, в общем, умеренной суммой, для меня было абсолютно недостижимо. Такие деньги я не заработал бы и за двадцать лет, даже если бы брал дополнительную плату за каждое объяснение, почему личные часы идут не так, как главные бортовые.
— Значит, вы познакомились с Уэйдом уже после ухода из Занагаллы? — Я никак не мог себе представить, чтобы Уэйд согласился расстаться с такими огромными деньгами. Возможно, потому что я и сам не очень-то был склонен к благотворительности.
— Да. У нас с ним много общего. Он даже интересуется историей, как и я. — Тэйра отбросила с глаз длинные черные локоны. Я начинал понимать, что передо мной не просто еще одна симпатичная пассажирка, а женщина редкой красоты. Я решил, что когда она снова сможет радоваться, когда все тягостное, связанное с гибелью Дженни, отойдет в прошлое, к ее красоте лучше всего подойдет слово «лучезарная». Впрочем, до этого было еще далеко.
— Историей? — поинтересовался я, забыв о главной теме нашей беседы.
— Да. История — это мое хобби. Старые народные сказки, особенно детский фольклор. Меня безумно интересует прошлое.
— А мне почему-то казалось, что главные интересы в вашей жизни связаны с настоящим.
— Не думайте, что я живу только прошлым. Просто я считаю, что прошлое сильно воздействует на всех нас. Наши поступки обусловлены прошлым в той же степени, как и настоящим.
Я согласился с ней, но добавил:
— Если так, то на «Красном смещении» вам должно быть особенно уютно.
— Почему?
— Все, что мы здесь видим, уже принадлежит прошлому. Ну как, почувствовали себя старше?
Тэйра улыбнулась, а мои мысли вновь вернулись к тому, ради чего мы вели этот разговор.
— Я, кажется, слишком отклоняюсь от нашей главной темы, — сказал я. — Подумайте, не вспомните ли вы что-то такое, что могло бы объяснить внезапную перемену в душе Дженни?
— Не могу вспомнить. Я только поняла, что она очень высоко ценила ваше отношение к ней.
— Поверьте, я не сделал для нее ничего особенного. Я польщен, что Дженни говорила вам, будто я ей не безразличен, но по-моему…
— Знаете, что мне кажется? Вам легче заглянуть в душу другому, чем самому себе.
— … по-моему, мы должны… Что вы сказали, простите?
— Вы
— Послушайте, я…
— Вот вы говорили, что те, кто отправляется на Занагаллу, фактически совершают самоубийство, только общественно приемлемым способом. Но ведь и вы, отгораживаясь от мира, делаете то же самое!.
Я потерял дар речи. Открыв рот, я вдруг осознал, что мне абсолютно нечего сказать.
Тэйра резко опустила голову и уставилась на свои руки, потом посмотрела на меня:
— Простите. Не знаю, что на меня нашло. Я не должна была говорить такие вещи малознакомому человеку.
Она встала:
— Забудьте все, что я вам наговорила, Джейсон. Я не имею права учить, как вам жить. Если у вас больше — нет ко мне вопросов, я, пожалуй, пойду.
Не в силах вымолвить ни слова, я молча покачал головой.
Тэйра — вышла, мягко задвинув за собой дверь. И лишь спустя некоторое время мне пришло в голову, что она могла говорить все это только для того, чтобы помешать мне сосредоточиться на обстоятельствах смерти Дженни.
На мостике было тихо и тоскливо. Смерть пассажира — событие нечастое, и все члены команды ходили подавленные и задумчивые.
Откинувшись в кресле, я смотрел, как мимо проплывают звезды. Впрочем, движение было не так легко заметить, разве что когда ближняя звезда заслоняла более далекую. Плоский экран во многом лишал звездное небо ни с чем не сравнимого величия, но несмотря на это, вид был великолепный. Мы находились так близко к центру галактики, что звезды плотно заполняли экран, словно снежинки, подхваченные метелью.
Впрочем, дисплей не показывал истинной картины звездного неба, наблюдаемого с борта «Красного смещения», поскольку в обычном пространстве невозможно двигаться с такой скоростью. Изображение на экране синтезировалось на основе позиционной информации, получаемой от сети.
Эта сеть представляла собой правильную решетку транспондеров, находящихся в пятнадцатом слое гиперпространства. Пятнадцатый слой был куда опаснее для человеческой жизни, чем десятый, но хорошо защищенные и многократно дублированные электронные и фотонные системы, могли работать в нем достаточно долго. Эффективная скорость передачи сигналов здесь в тридцать два раза больше, чем у нас в десятом слое, поэтому мы могли очень быстро обмениваться информацией с планетами Конфедерации и другими кораблями. Каждый транспондер использовал один датчик, который быстро сновал туда и обратно, между обычным пространством и пятнадцатым слоем, а на борту «Красного смещения» был датчик, который точно так же курсировал, соединяя десятый и пятнадцатый слои.