Встречи под звездой надежды

Быстрицкая Элина Авраамовна

Молодой дипломат, специалист «по культуре», прокомментировал:

— Он, очевидно, не знал, что это значит и чей это лозунг.

Я тоже тогда этого не знала, но промолчала, а лозунг этот был принят в диссидентской среде. И только тут я поняла, что он мне не просто рассказывает, а докладывает!

Наступил день нашего отъезда… В аэропорту я отвела моего постоянного «собеседника» в сторонку и сказала:

— Сергей, я вам очень благодарна за то, что вы так интересно рассказывали о моих товарищах… Но с нами должен был поехать, — я назвала фамилию, — правда, в последний

момент его поездку отменили. Почему — я не знаю. Может, это ему надо было рассказывать? А мне — совсем не обязательно.

Он буквально остолбенел. Я его успокоила:

— Вы не волнуйтесь. Я никому об этом не стану докладывать.

Мне было искренне жаль парня, который ревностно выполнял свои служебные обязанности и попал в неловкую ситуацию.

Я думаю, что сейчас он уже пенсионер и эта история его позабавит, тем более что фамилию его я не назвала.

Когда я прилетела в Москву, мне надо было сразу же пойти на Старую площадь сдать финансовый отчет. Я шла по Москве, городской транспорт не ходил, были очередные парадно-торжественные похороны, не знаю уж кого. Люди старшего поколения помнят эти годы, когда одного за другим советских руководителей и «выдающихся зарубежных друзей» провожали «в последний путь».

Погода была студеная, снежная, и я пришла в приемную Фурцевой страшно озябшей. А меня ожидал очень теплый прием. Екатерина Алексеевна, когда я вошла в ее кабинет, созвала своих сотрудников и тех, кто был в ее приемной:

— Идите все сюда! Посмотрите на это чудо!

Оказалось, это я была «чудом»! Кто-то раньше меня успел доложить о поездке, о встречах с американцами и не поскупился на добрые слова. Не скрою, мне было приятно, хотя я и не очень думала о том, что такой отзыв дает мне зеленый свет для будущих зарубежных поездок. Подобные меркантильные соображения как-то не приходили в голову.

Вспоминая те времена, я думаю, как хорошо было жить по велению сердца и не прикидывать: это на пользу, а то — наоборот…

Я не очень понимала восторги могущественной Екатерины Алексеевны, ибо, с моей точки зрения, во время поездки в США оставалась такой, какой тогда была — любознательной, искренней, приветливой ко всем. Американцы знали, что в СССР я звезда экрана, и, с их точки зрения, вела я себя очень нетипично — не капризничала, не требовала к себе особого внимания, в любую минуту быстро собиралась и готова была ехать на очередное мероприятие. Словом, у американцев со мной не было особых хлопот, а у меня — с ними. Тем более хозяева были неизменно внимательными и деловитыми.

На встречах задавалось множество вопросов, и я отвечала на них со всей искренностью. Один вопрос был очень интересный: «В каком департаменте вы получали инструкции перед поездкой в Соединенные Штаты?» Я удивилась и сказала: «А почему вы меня об этом спрашиваете? Значит, американские актеры, которые сейчас в Москве, получали какие-то инструкции?» Раздался громкий смех… Большинство вопросов были благожелательными, мои ответы на них понравились и американским зрителям, и сопровождавшим нас посольским работникам. Именно это и имела в виду Екатерина Алексеевна, когда говорила о «чуде».

Кстати, я отнюдь не трепетала

перед этой влиятельной женщиной. В театре меня потом дотошно расспрашивали, как она выглядит, что сказала, как посмотрела… Я понимала природу этого любопытства — сильные мира сего всегда вызывают интерес. Но удовлетворить его я не могла, лишь пожимала плечами. Возможно, я воспринимала Фурцеву как героиню спектакля, который ставила жизнь. А героини спектаклей всегда имеют право на долю таинственности.

В поездках человек всегда раскрывается. Хочу рассказать еще о некоторых смешных и поучительных случаях во время наших путешествий.

Шел 1969 год. Малый театр поехал на гастроли в Румынию и Болгарию. Повезли мы «Бешеные деньги». В Бухаресте со мной встретилась супруга одного из работников нашего торгпредства. Может быть, коллеги моего мужа позвонили в наше торгпредство в Румынии и попросили проявить ко мне внимание, помочь в незнакомом городе. В конце нашего пребывания моя новая приятельница разыскала меня, приехала на машине и предложила помощь в покупке сувениров и прочей мелочи: все, кто в то время выезжал за рубеж, покупали подарки близким и знакомым.

Времени у меня оказалось немного, так как была назначена встреча гастролирующей труппы в посольстве. Я пригласила в машину очень уставшую Елену Митрофановну Шатрову и сломавшую палец на ноге Татьяну Петровну Панкову, и мы поехали по магазинам. Это был «бег с препятствиями», то есть с остановками у прилавков: денег у нас было мало, а желаний много.

Сделали мы покупки и возвратились в гостиницу. После душа я переоделась, выскочила в холл и в растерянности застыла на месте: автобус с актерами Малого театра уже уехал. Но со мной была супруга работника торгпредства, и она бодро сказала: «Ничего, мы их догоним». Мы торопились и по пути не заметили, как обогнали наш автобус.

Приехали… Я вошла в посольство и увидела, что наших еще нет. Посольские работники со мной тепло поздоровались и подтвердили: да, ваши коллеги едут и скоро будут… Я пошла к парадному подъезду, чтобы войти снова, но уже вместе со всеми, и тут заметила входящего Михаила Ивановича Жарова, секретаря нашей партийной организации. Работники посольства, как и положено по протоколу при встречах уважаемых гостей, выстроились в шеренгу. Я быстренько возвратилась и, пока Жаров меня не видел, пристроилась в ее конец. Про себя решила: я жена работника министерства, в каком-то роде своя среди этих людей, значит, имею право встречать…

Наши, конечно, не очень хорошо это приняли, но промолчали. Встреча прошла мило, в посольстве нам наговорили кучу комплиментов, мы немного сбросили усталость и напряжение после плотной программы — ведь мы были среди своих.

Но мое опоздание, как и то, что я, не придав этому ровно никакого значения, встала не «на свое место» при встрече артистов, заметили и запомнили. Инцидент смешной, но он случился за рубежом! Люди моего поколения помнят, какое значение придавалось тогда тому, кто что сказал во время зарубежной поездки, где побывал, с кем встречался. Для любителей «компромата», помешанных на бдительности и поисках «врагов», это было золотое время.