Встречи во мраке
Шрифт:
Мужчина нервно перебирал пальцами, как человек, который не знает, как закончить разговор. Затем он обратил внимание на книгу.
— Новая?
— Напротив, — ответил Стрикленд, — довольно старая.
— Я подумал так, потому что некоторые страницы еще не разрезаны…
— Я еще так далеко не зашел.
— В таком случае обязательно нужно возможно быстрее отвечать на вопросы.
Камерон провел ногтем большого пальца по краю первой страницы. Следующие три или четыре страницы прилипли к ней.
Он закрыл книгу и вышел из дома.
Они
Она сидела за туалетным столиком и занималась косметикой.
— Как выглядели ее руки? — вдруг спросила она. — Ее руки, я имею в виду.
Он знал, что она имела в виду. Он скривил лицо и провел рукой по губам, словно хотел избавиться от дурного вкуса во рту.
— Тебе неприятно, что я об этом спрашиваю? — тактично осведомилась она.
— Нет, — вздохнул он. — Я и без этого все время думаю о ней. Ее руки, Бог мой, такие же, как и все женские руки… мягкие и белые.
— Нет, я имею в виду, как лежали они? Как она держала их? Ты говорил, что у нее был поврежден затылок.
Только теперь он понял ее.
— Они были у нее наверху, примерно так.
Он показал ей.
— Она хотела защитить свою шею или, пожалуй, пыталась освободиться. Пальцы у нее были скрючены, словно она пыталась царапаться.
— Тогда она могла оцарапать или поранить убийцу.
— Да, вероятно, это было единственное, чем она могла защищаться.
Поскольку она ничего больше не сказала, он поднял голову.
— А почему ты спросила об этом?
— Ах, просто так. Я глядела на свои руки и подумала о ней… Извини…
— Хорошо.
Он снова опустил голову. Она встала и подошла к кровати.
— Ты сможешь заснуть?
— Попытаюсь. Не буду тебе мешать. Можешь выключить свет.
— Не можешь же ты всю ночь сидеть на краю кровати?
— Как только я ложусь, меня снова одолевает это… Прошлая ночь была такой же. Я все время находился в ужасе, обливался потом… Это было поистине ужасное зрелище! И так неожиданно…
Роковым образом он до сих пор не признался ей об истории с ремнем.
Она задумалась.
— Мы должны что-то предпринять, — сказала она. — Подожди, у меня есть идея!
Она ушла в ванную и вернулась с трубочкой таблеток снотворного.
— Попробуй принимать это, пока не пройдет первоначальный шок. Подойди, давай руку.
Он послушно, как ребенок, проделал это.
Она встряхнула трубочку и две таблетки высыпались на его ладонь. Затем она выпрямилась и прочла этикетку.
— Рекомендованная доза — две таблетки.
— Я полагаю, в твоем состоянии можно смело принять три… может быть, даже четыре. Ты решишься принять четыре?
— Да, пожалуй. Лучше одну лишнюю, чем снова это.
Она подала ему стакан воды и он проглотил таблетки.
— Так, теперь ложись и попытайся заснуть.
Он сконфуженно улыбнулся.
— Ты очень мила
— Разве ты ожидал чего-то другого, милый? — спросила она, полная нежности.
— После всего этого… Все же она была…
— Теперь все позади и забыто. Мне очень жаль, что это закончилось таким зверским образом. Но для нас обоих все это теперь отошло в прошлое.
Она взбила ему подушку, накрыла его и выключила свет.
— Спасибо, Флоренс, — проговорил он приглушенным голосом.
— Попытайся уснуть, милый, — нежно ответила она.
Прошло несколько минут, пока не подействовало снотворное.
Несколько раз он вздрагивал от страха в полусне, переворачивался с одного бока на другой, вздыхал и стонал, пока, наконец, сон не привел его в спасительное бесчувствие и погрузил в забвение. Только один раз он увидел неясный расплывчатый сон, который прошел перед ним подобно туману и медленно расплылся в пустоте.
На следующее утро до нее донесся его отчаянный крик из ванной.
Он протянул вперед руки тыльной стороной, ладонями вверх.
— Посмотри на это! Повсюду… Отчего это у меня произошло?.. Я обнаружил это только сейчас, когда взялся за кран!
Она приподняла его дрожащую руку и осмотрела ее. Красные следы царапин протянулись по ладони. Некоторые короче, другие длиннее, иные бледные, светло-красные царапины, другие глубокие до мяса, темно-красные.
— Тебе не следует снова волноваться, — успокаивала она его. — Ты мог это сделать во сне.
Она взяла его вторую руку, осмотрела ее и удивленно покачала головой.
— Может быть, у тебя аллергия к барбитуратам, которые ты вчера принимал? Они могли вызвать у тебя раздражение кожи, и ты во время сна непроизвольно расчесал руки.
В его глазах был ужас.
— Сейчас я вспомнил… Я видел сон… Появилась она… Ох, это было так страшно!..
Он вздрогнул, его лицо стало белым, как мел.
— Она хотела, она принуждала меня сделать с ней то, что с ней было сделано… Ты хорошо понимаешь? Она крепко схватила меня за руки и пыталась приложить их к своему затылку… Естественно, я всеми силами противился этому, но у нее была хватка, как стальная… Она впилась в мои руки своими острыми когтями и сильно царапала меня!.. Долгое время я не мог от нее освободиться…
Он вытер пот со лба.
— И она… она была одета в свой пеньюар… Мне это виделось так явственно.
Флоренс приложила свои пальцы к его губам, чтобы он замолчал.
— Забудь это, — сказала она. — Пожалуйста, не надо больше. Это лишь понапрасну возбуждает тебя. Подожди, я перевяжу тебе руки.
— Мне все еще больно, — сказал он. — Долго ли так будет?
— Это скоро пройдет, — успокоила она его. — Через неделю от этого ничего не останется.
Идя на допрос, он поднимался по лестнице и встретился с Флоренс. Они глянули друг на друга не сказав ни слова, но оба знали, что его ожидает.